Шрифт:
Ниар вытянул руки.
Обыкновенные.
Хрупкие запястья, узкие ладони, длинные пальцы. Он ведь художник? Или нет? Или это тоже ложь, одна из многих, в которую я угодила.
— Помимо всего прочего, твой отец обладал способностью подчинять нежить. Не всю и не сказать, чтобы надолго. И отнюдь не так, что становилась она послушна… нельзя заставить грызла танцевать, но можно удержать от нападения.
…и получить славу отличного специалиста.
Некроманта, равного которому нет… рискового и успешного, достойного занять пост главы гильдии. Особенно с теми связями, что неизбежно появились бы за долгие годы его жизни.
— Но ему было мало, так?
Я знала, что произошло.
Побег.
Даже в темные времена, когда магам было позволено больше, чем ныне, демонов не любили, как и тех, кто рискнул открыть им врата в мир нынешний. А потому для мага, едва не ставшего жертвой, но все же запятнавшего себя касанием той, иной крови, разумно было бы убраться подальше.
Тихий городок на границе Империи.
Провинциальная жизнь.
Игра в любовь и Юся, которой не повезло, как не повезло той несчастной эльфийке. Обряд. И запечатанный перстень с проклятой шкатулкой вкупе.
Попытки добраться.
Попытки добиться большего, чем удавалось наставнику… власть над нежитью и идея, что власть эта может стать абсолютной. И кто тогда рискнет связаться с человеком, что способен подчинить себе любую из проклятых тварей, не говоря уже о том, чтобы превратить живого в эту вот проклятую…
Я закрыла глаза.
И открыла.
— У них не получалось, верно?
— Они пытались выделить преобразующее вещество из крови, но да, ее было слишком мало.
— И тогда… я, да? Или нет, я появилась раньше… моя мать… тоже часть эксперимента? То есть… — я замотала головой. — Подожди, но есть ведь Грета… и тогда он убил ее не сразу.
Легкий наклон головы стал ответом.
— Демоны воспринимают время иначе, хотя и отличаются некоторой нетерпеливостью. А люди и вовсе умеют ждать… и знают, что есть месть. У него получилось убедить твою мать в собственной невиновности. В том, что он лишь пытался уберечь возлюбленную от глупостей, беременные ведь ведут себя странно, а она была слаба… он внушил чувство вины.
— Откуда ты знаешь?
— Как оказалось, во мне кровь демона проявилась чуть иначе. Не знаю, оттого ли, что матушка была из Пресветлого народа или просто так совпало, но я слышал его, как слышу демона или тебя. Ты мне нравишься. И я не стану тебя убивать, если это волнует… и не только тебя. Я благодарен леди… и я оставил ей картину. Она поймет. Она… если бы я не был демоном, — он сгорбился, и плечи вздулись, будто готовые выпустить крылья. — Что до твоей матери, он играл ею. А наигравшись, бросил… и сделал так, что она сломалась. Внутри. Люди хрупкие. А он умел делать больно.
— Я…
— Ты тоже стала частью игры. Нужно. Но не настолько, чтобы держать рядом. А может, причиной клятва, которую он когда-то дал? Клятвы людей убеждают… и накладывают ограничения.
Что ж, хотя бы на это у матушки хватило ума.
И сил.
И… и не знаю, как я бы повела себя на ее месте.
— Когда ему надоело смотреть, он убил ее… он знал, что зелье не готово, что преображение пойдет… неверно, но все одно провел эксперимент. Он был рядом с ней все время. И не просто был. Он рассказывал ей о своем прадеде. И о его удаче, как он полагал… о собственных планах, которым для воплощения не хватало малости. У него был череп того несчастного младенца, но сила его почти иссякла, тогда как рука оставалась недоступна. Он рассказал, кто должен будет забрать эту руку… ему нравилось мучить. Всех. Я ведь помню, что он говорил моей матери. Как разжигал ее ненависть ко мне… и что потом говорил уже мне, не зная про мою эту память.
Ошибся.
Все ошибаются.
Великие некроманты тоже.
— Глен? Его ты зачем убил?
— Ничтожество, — раскаиваться Ниар определенно не собирался. — Жалкий человечишко. Трусливый. Готовый приспосабливаться, и не важно, к чему… ему было велено сбежать, он и сбежал. Его отправили присмотреть за тобой, ибо ты вдруг изменилась.
— Я?
— Ты, — эта улыбка была безумно ласковой. — Ты связалась с тем, кого твой отец полагал до крайности неподходящей компанией. И вдруг перестала быть жалкой, ничтожной, годной лишь для того, чтобы зачаровывать крестьянские амбары от мелкой нежити.
Жалкой?
Я никогда… и ничтожной тоже. У меня была просто обыкновенная жизнь. Не слишком любимая работа, так ведь полно людей, которые обыкновенно живут и мирятся с нелюбимой работой. Почему сразу… или… прав он.
Во многом.
— Эта тварь должна была убрать помеху, — Ниар кивнул на Эля. — Там, на празднике… и супруга передала ему яд. Хороший яд. Такой, с которым не справится, даже если ты благословен существом иным… и обвинили бы тебя.
Обвинили бы.
Верю.
Особенно, если бы нашлись доказательства, а они, чую, нашлись бы…
— Наш отец не выдал бы тебя эльфам, но…
…и среди людей я не прожила бы долго.
Как бы я поступила?
Что бы испытала?
И… и что бы я ни испытала, он сумел бы обратить это себе на пользу. Дышать стало сложнее, и Эль, чувствуя это, осторожно погладил меня по плечу.
Утешал.
— Он предложил бы тебе откупиться. Или стать частью плана, раз уж у тебя получилось выжить при встрече с Хранителем… и ты бы согласилась.
Думаю, что да.
Если бы Эля не стало, я бы… я, наверное, на многое согласилась. От боли. Из мести. И просто из нежелания жить дальше без него. Раньше я не понимала, как возможно такое, глупостью казалось. Как же… я ведь сама по себе.