…грызлы.

И варххи, что скрывались в подземелье. Крупный улей жужелов, почти пробившийся наружу. Пара упырей. Несчастный воколак, наконец, заткнувшийся. Нежитники. И смертоносица, что уже не первый год таилась в подвале старого трактира.

Она не пила по-многу, беря по капле жизни у каждого постояльца, награждая их кошмарами и слабостью, но…

Сила добралась и до границы кладбища. Показалось, сейчас сметет, но нет, за оградой возникла сплетенная из тумана фигура, до боли знакомая фигура, и протянула демону цветок.

Губы Юси шелохнулись.

— Уходи, — сказала она, и лепестки вечно живых лилий утонули в тумане. А цветы истаяли.

— Уходи, — повторили мертвые, вставая за спиной той, что хранила покой их. И вместе их оказалось куда больше, чем виделось демону.

Он не испугался.

Нет.

Демоны не ведают страха. Но им знакомо уважение. И он, огромный, семирогий, склонился перед той, кто тоже пока еще не была богом…

…зазвенела малина, зашелестел эльфийский сиротка.

А демон обернулся.

Теперь он смотрел на нас. И я понимала, что сделка наша ничего-то для него нынешнего не значила. Он вновь был целым и…

…шелест листвы сделался громче.

И в нем утонул крик твари, которая жила… так долго жила… в бессмертии плоти есть свои недостатки, оказывается.

Я сглотнула.

И отшатнулась бы, если бы не Эль, что стоял за спиной.

— Моя, — сказал демон и протянул руку.

— Нет.

— Моя кровь, — уточнил он.

— Моя жена.

— Убью.

— Пускай, — Эль задвинул меня за спину. — Был договор. Ты получил свое. Ты получил больше, чем хотел. А теперь уходи.

Кровь догорала.

И мир готов был восстановить границу. Демон не мог не чувствовать, сколь неустойчив он стал. А потому просто протянул руку ко мне. И я поняла, что все-таки умру… жаль… я и вправду надеялась, что ему хватит.

— Уходи, — повторил Эль.

И заурчал маншул, поднимаясь с пола. Он отряхнулся, пытаясь избавиться от искр огня, что поползли по шкуре его.

— Уходи, — тихо произнесла я, добавив: — Пожалуйста…

И звон за окном стал невыносим. Одно дерево, пусть десять раз эльфийское, не может так звенеть, будто… будто не одно, а роща…

И я, заглянув в огненные очи, увидела их.

Огромные дерева с корой серебряной, будто из застывшего металла, поднимались до самых до небес, возможно, что и держали эти самые небеса на кронах своих. Они сплетались воедино, они и были единым, чем-то невыразимо далеким от понимания.

Опасным.

И демон отступил.

— Дар, — сказал он. — Кровь за кровь.

— Благодарю, — я стянула с пальца кольцо и подала. — Возьми. Здесь тоже твоя…

Металл вспыхнул на ладони, и я стиснула зубы, чтобы не закричать от боли. А демон засмеялся, и смех его, сплетаясь со звоном медной листвы, заставил нас рухнуть на колени.

А потом…

Потом все просто прекратилось.

Остался дым. Едкий и удушливый. И я закашлялась, кашляла долго, до рвоты, дрожа и не имея сил подняться. А рядом точно также кашлял Эль. И кажется, приходилось ему еще хуже, чем мне.

Он же все-таки эльф.

Утонченный.

А тут… воняет, как… крепко воняет… и когда я встала на четвереньки и поползла к двери, он встрепенулся. И пополз следом за мной. И оказалось, что дверь эта не так близка, и что снаружи пахнет зимой. Снег и тот пошел. Белый, легкий.

Крупные хлопья кружили, медленно опускаясь на темную траву, на камень, на обожженную мою руку. Я пошевелила пальцами. Надо же, а не болит… вот должна, потому как на ладони остался отпечаток то ли кольца, то ли демонического ока, но не болит же.

Я села на ступеньки.

— Замерзнешь, — проворчал Эль.

— А жить хорошо… знаешь? — я положила голову на плечо мужа. — Я ведь не думала… всерьез, что мы живы останемся…

Платья жаль… то есть, жаль Ниара, но и платья тоже… вряд ли оно переживет ритуал и демоническое пламя, но без него ничего не вышло бы.

— Я ведь не плачу, да?

— Не плачешь, — подтвердил Эль, смахнув талый снег с моих щек. Именно снег. А что глаза щиплет, так от дыма. Все знают, что дым глазам не слишком полезен.

— Совсем… нечего… мы живы… Ниар все равно был обречен… и мы бы ничем не помогли, да?

— Да.

— И я оправдываюсь?

— Да.

— Я совершила ритуал, в котором… убила…

— Он сам себя убил.

Добровольная жертва.

О таком только в книгах и пишут, и хорошо, потому что… это страшно. На самом деле страшно. Быть может, потому жертва и получает право сама вершить обряд.