— Какого черта вы двое здесь делаете? — спрашивает Спенсер позади нас, отчего я подпрыгиваю. Я оборачиваюсь и смотрю на него, пока он изучает нас с насмешливым выражением лица и банкой пива в руке. У них вечеринка? — И как, черт возьми, вы сюда попали?

— Вы, ребята, напиваетесь без меня? — спрашивает его Кристина, глядя на пиво. — Что это? Типа холостяцкой берлоги? Лучше бы там не было стриптизерш.

— Мы просто прощаемся с Джеком, — говорит Спенсер, глядя то на меня, то на Кристину. — Какого черта, по вашему мнению, мы делаем?

Мы с подругой обмениваемся взглядами.

— Я не знаю. Что-то немного более... коварное.

Спенсер вздыхает и стучит в дверь.

— Мы не хотели, чтобы вы были рядом с Джеком, — объясняет он. — Это все. Он уезжает сегодня вечером, и мы хотим убедиться, что он сделает это. Мы не хотели, чтобы Джек заезжал к нам домой, поэтому приехали сюда.

Когда никто не открывает дверь, Спенсер снова стучит, на этот раз сильнее.

— Мы слышали голоса ранее, почему никто не открывает?

Спенсер откладывает банку с пивом и говорит нам отойти назад. Затем он начинает пинать дверь, а я с восхищением смотрю. После четырех ударов мы попадаем внутрь.

— Черт, — бормочет Спенсер, когда мы входим в комнату и Джек направляет на нас пистолет.

— Ты пришел с компанией, не так ли? — спрашивает он, улыбаясь Кристине и мне. — Добро пожаловать на вечеринку, дамы.

Мне становится нехорошо, когда я вижу Сайлара, лежащего на полу лицом вниз.

— Какого черта ты с ним сделал? — спрашиваю я, подбегая к нему и опускаясь рядом. Меня не волнует, пытается Джек застрелить меня или нет.

Джек держит пистолет, прицеливаясь в Спенсера, — единственную угрозу в комнате, пока я пытаюсь перевернуть Сайлара на спину.

— Он в порядке, — уверяет меня Джек. — Просто подсыпал кое-что в его напиток.

— Ты накачал моего мужчину наркотой, которую используют насильники? — рычу я, глядя на него. — Того самого человека, который помогал тебе и защищал? У тебя нет никакой долбаной преданности, да? Ты не заслуживаешь такого друга, как Сайлар.

— Успокойся, — приказывает Джек снисходительным тоном, отчего мне хочется убить его голыми руками.

— Чего ты хочешь, Джек? — спрашивает Спенсер, сосредоточенно глядя на внезапного противника. — Бри права. Мы помогли тебе, мой брат прикрыл твою спину, а теперь ты вытворяешь такое?

— Мне нужны деньги, — заявляет Джек, игнорируя другие замечания Спенсера. — Переведите двести тысяч на мой счет, и вы никогда меня больше не увидите. Все просто. Мне нужно скрыться, у меня закончились средства.

— Так укради еще немного, — говорит Кристина, скрещивая руки на груди. — Разве ты не преступник?

— Именно этим я и занимаюсь, дорогая, — отвечает ей Джек, широко улыбаясь.

— Так ты крадешь у своих же друзей? Это низко даже для тебя, — говорит Кристина.

Я поднимаю голову и вижу, как Спенсер встает перед ней, вероятно, понимая, что из-за того, что говорит, она станет первой мишенью.

— Отпусти женщин, и мы сможем разобраться с деньгами, — говорит Спенсер.

— Нет. Теперь, когда они здесь, я могу их использовать, — отвечает Джек, довольный собой. — Женщины будут здесь, пока я не получу деньги.

— Мне нужно поехать в банк, чтобы сделать такой большой перевод, и ни в коем случае я не оставлю женщин с тобой.

— Они останутся нетронутыми, — обещает Джек.

— Твое слово ничего не значит, — говорит Спенсер, качая головой.

— Тогда, думаю, мы зашли в тупик.

Почувствовав, как Сайлар сжимает мою руку, я понимаю, что он не в отключке и дает мне это понять.

И теперь необходимо выбраться из этой ситуации так, чтобы никто из нас не был убит.

Не имея возможности поговорить с Сайларом, я понятия не имею, что он хочет, чтобы я сделала, поэтому пока просто обдумываю ситуацию.

Полагаю, если Джек сосредоточится на Спенсере и остальных, Сайлар сможет вскочить и обезоружить его. Это риск, и кто-то может пострадать, но я не могу думать ни о чем другом. Я встаю и подхожу ближе к Спенсеру.

— Мы можем подождать здесь, Спенсер, — говорю я, пока Джек пристально смотрит на меня. — Уверена, он не сделает ничего такого, что может навредить женщине. Верно, Джек? Наверняка в тебе осталось хоть немного человечности.