Чёрные аспиранты окружили овчарню. Прижались к стенам. Прислушались. Карачун заглянул первым и тут же рванул вглубь – из строения донеслись вопли, по-видимому, там началась бурная защита кандидатской диссертации на тему свойств золота. Но Виктора так просто не возьмёшь: у него трикони на подошве горных ботинок и сам не слабый.

Кузьмич перекрестился.

Вражеский джип чёрной глыбой перекрывал выезд на широкую дорогу. КамАЗ на предельной скорости, угрожающе накреняясь, красиво обогнул его по крутому склону. На рёв двигателя из овчарни вывалился Карачун, помятый и в помёте, за ним – его побитые псы в чёрных рваных рубахах. Предатель остался лежать, обхватив ящик с халькопиритом.

Бойцы кряхтя, со стонами залезли в джип. Они были уверены: двигатель мощный – догонят сразу, как черепаху.

Неожиданно КамАЗ резко свернул на ущелистую дорогу, сбавил скорость и, неуверенно переваливаясь, пошёл юзом по скальным обломкам.

Маневры москвичей забавляли «чёрных». Карачун, высунувшись в окно, завизжал:

– Попались, фраеры! Добьём, как тараканов.

Его шофёр попытался что– то возразить, но, получив удар локтём по оскалившемуся от напряжения рту, ещё более судорожно вцепился в руль.

Джип приближался…

Двести метров – в его правой задней двери опустилось стекло. Высунулся чёрный коллектор с автоматом.

Николай не спеша открыл заднюю дверь и, облокотившись о борт, взвёл курок карабина.

Сто метров… – в руке Карачуна запрыгал пистолет.

Николай нащупал выключатель – в кабине вездехода мигнула лампочка – это означало «жми на тормоз!» Кузьмич, контролируя ситуацию в зеркало заднего вида, плавно остановился.

Николай произнёс полюбившуюся фразу Алексея Лебедя: «Последним смеётся тот, кто стреляет первым» и два раза нажал на спусковой крючок – многотонные глыбы, лишившись любовно построенной опоры, хлынули вниз, создав на пути преследователей непреодолимую преграду. Чёрный коллектор и Карачун от испуга, как кегли, исчезли в провале салона, шофер, ловко изогнувшись, сместился под руль. Ещё два выстрела – и обвал сзади окончательно выбил спесь из чёрных кладоискателей.

Николай выстрелил ещё несколько раз: просто так, для острастки, чтобы конкуренты не расслаблялись. Запоздалый камень звонко ударил по крыше джипа.

В приятной для слуха тишине Коля, потеснив Егора, перебрался в кабину. Отряд тронулся дальше.

–А вам пешочком по горным тропинкам, затем по ровной дорожке и, если повезёт, на перекладных, но кто подаст вам руку, – посочувствовал Егор неудачникам и, пожелав им нелёгкого пути, задумчиво произнёс: – Лену жалко – гулять не с кем.

Николай похвалился:

– А шпиёна мы всё же наказали!

На погранпосту опять дежурил отряд Сущени. Лейтенант пересчитал геологов и, сличив с записями в тетради, спросил, куда подевался красавчик в горных ботинках на триконях. Сергей показал приказ.

– Я его уволил в связи с окончанием полевых работ, он к другому отряду пристроился, если помните, мы их джип в ремонтную мастерскую на жёсткой сцепке буксировали.

Лейтенант сделал пометку в тетради, сержант, осмотрев кузов и заглянув в ящик для инструментов, доложил, что посторонних не обнаружил. Сергей, дождавшись окончания всех формальностей и убедившись, что вездеход миновал шлагбаум, протянул руку Сущене.

– Чёткий вы, одинаковые у нас характеры. Буду о вас помнить, а имени не знаю, вдруг ещё придётся встретиться.

Офицер неприязни не выказал и назвался:

– Василий.

В сторону геологической базы ехали молча. Сергей искал выход из создавшегося положения и не находил. Он отчётливо понимал, что к людям покойного Цесевича обращаться не просто рискованно, а смертельно, ведь они наверняка связаны с Карачуном, следовательно, надо искать других покровителей.

Молчание нарушил Егор:

– Золото у нас, но это полдела. Как его превратить в купюры?

– Да и Карачун от нас не отстанет, – продолжил сомнение Коля.

Сергей сжал кулак.

– Будет день – будет новая крыша, я везучий.

На базе остановились перед столовой.

– А что, Михалыч, не отобедать ли нам? – предложил практичный Егор Кузьмич. – Глядишь, на сытый желудок умная мысль придёт.

Зашли – довольно уютно, в углу, возле окошка, за столиком на четверых, три свободных стула, посетитель брал из вазочки куски чёрного хлеба и намазывал их горчицей. К нему обратились трое:

– Не возражаешь? – спросили с некоторым сомнением, закончили уверенно: – Мы присядем.

– Я воз не рожаю. Я ем. Садитесь, коль не шутите, места всем хватит.

Его разглядывали не стесняясь: сухощавый, черты лица заострены, взгляд исподлобья, настороженный, усталый. Мужик, выдержав экзамен, оценивающе посмотрел на Егора, потом более внимательно на Сергея и, в чём– то утвердившись, подозвал официантку. Та подплыла мягкой походкой.

– У нас все блюда фирменные. – Стала перечислять, называя стоимость.