— У меня есть твое фото, между прочим.

— Боги, как все запущено. Ладно, пока, Насть.

Выхожу из ординаторской и направлюсь в сторону сестринского поста.

— Здравствуйте. Тут девушка с длинными волосами только что проходила. В какой она палате?

— В четырнадцатой.

— Спасибо, — на ходу набираю номер Марины.

— Привет, Мариша. Ты со своей деточкой давно разговаривала?

— Привет. Ты о Ксюше что ли? Утром говорили, а что?

— Да ничего. Уйти твоя девочка хочет, не нравится ей здесь, от слова совсем.

— Я ее когда-нибудь прибью. Сережа, задержи ее, пожалуйста, — захожу в палату, взгляд устремляется в сторону девчонки.

— Хорошо, Марин. Прямо сейчас приезжай. За детьми нужен глаз да глаз.

Сбрасываю звонок и смотрю в упор на любительницу зайчиков, а судя по майке с Микки Маусом на любительницу всей живности. Смотреть на нее, по меньшей мере, приятно. Весь ее внешний вид вызывает во мне эстетическое удовольствие: шикарные длинные волосы каштанового оттенка, молочно-белая кожа, и этот чертовски привлекательный слегка вздернутый носик. Красивая. И придраться не к чему, разве что к гематоме на пол-лица вместе с заживающей царапиной. Это что, я ее так приложил? Нет, я бил справа, и эта царапина явно след от кольца, которого я отродясь не носил.

— Здравствуй, зайчуша. Снимай трусы.

— Чего?!

— Трусы говорю снимай, буду оприходовать твою задницу, — тяну руку к резинке штанов, девчонка пятится назад и падает на кровать.

— Вы что больной?

— С утра был здоров. А вот ты жаловалась на шишки на попе, вот и показывай свой шишкин зад.

— Мои шишки спокойно проживут без вас. И вообще, кто вы такой, чтобы трогать меня, еще и Марине ябедничаете?

— Я хирург, — присаживаюсь на кровать поближе к девчонке. — Понимаешь ли, шишки на попе иногда могут нагнаиваться, а закончиться может тем, что твою прекрасную задницу вскроют, а в итоге останется шрам. А шрамы девушек не украшают, даже на попе. Запомнила?

— Запомнила. И про «пьем и писаем, снова пьем и снова писаем» и про шишкин зад. Вы очень убедительны, Сергей, — специально выделяет мое имя.

— Смотри, какая умница, и имя мое знаешь. А скажи-ка мне зайчик, откуда у тебя такой синяк на лице? Только не говори, что это я.

— Ксюша, а не зайчик. И моя щека, ровно, как и мой шишкин лес, ой простите зад, вас не касаются.

— Да, Ксюша тебе подходит. Ксюш, Ксюш, Ксюша, трусики с зайчушей, — девчонка в ту же секунду соскакивает с кровати.

— Знаете что, встаньте с моей кровати, у вас… штаны грязные!

— Неужели ничего другого не смогла придумать, зайчик?

— Хватит меня так называть. Это, по меньшей мере, бестактно. Можете идти со спокойной душой, мои шишки рассосутся. И я никуда не уйду, вы же за этим здесь?

— Будем считать, что да. Так где личико разукрасила?

— Об дверь ударилась. Вам, кажется, пора идти. Тут и так кислорода мало, а с вами и того меньше.

— Какой к черту кислород, детка, тут одни газы. Стоит только зажечь спичку, и мы взлетим прямиком на верхний этаж.

— Вот и отлично, зажигайте огонек, а я как раз отсюда топ-топ, — поднимает руку и демонстрирует пальчиками шаги.

— Слушай, а ты мне нравишься.

— Очень за вас рада. Может, все-таки слезете с кровати? — Ксения скрещивает руки, плотно обхватывая предплечья, так, что белеют костяшки пальцев. Поднимаюсь с кровати и встаю прямо напротив нее, сокращая расстояние между нами. Она едва достает мне до плеч. Не поднимает глаз, стоит и злится, кажется, еще чуть-чуть и убежит. Несколько секунд, она поднимает голову и смотрит прямо мне в глаза.

— Это на вас я налетела на дороге?

— На меня.

— Извините. Я только сейчас поняла, что это были вы.

— А за что извиняешься?

— Как за что? Я могла вам жизнь испортить, если бы реально попала под колеса, а вам потом с этим мучиться всю жизнь.

— Не бойся, я не совестливый. Ладно, лечись. Потерпи недельку, а потом домой пойдешь. И да, проветри здесь.

Выхожу из палаты и иду к посту. Беру гепариновую мазь и направляюсь обратно к девчонке. Захожу в палату. Ксения мирно лежит на боку.

— Я уже открыла окно, хотя это бесполезно, эти спящие старушки все равно скоро нагадят. Чего вы так смотрите?

— Когда проветриваешь, из комнаты надо выходить, держи, — протягиваю ей мазь. — Чтобы шишки рассосались.

— Спасибо.

— Жди Марину, и будь послушной девочкой. И окно закрой, до встречи, — покидаю палату и плотно закрываю дверь.

Забавная все же девчонка, и на удивление искренняя, чего явно не хватает большинству женщин. Такие определенно цепляют, без жеманства и прочей лабуды. Подхожу к своему рабочему месту. На стуле чинно восседает Маша.