– Да нет. Он нечасто этого заслуживает.

– Так с презервативами ты ему никогда не родишь. Он, наверное, просит у тебя ребёнка. Для чего ж ты замуж выходила? – вмешалась Тамара.

– Ну, просит. Только какой ему ребёнок? – возмутилась Марина. – Пусть сначала квартиру нормальную получит. Что я, этого ребёнка под своей кроватью буду держать что ли? Я не какая-нибудь там дешёвка, чтобы всю оставшуюся жизнь бомжевать в этой халупе.

Мы с Тамарой хором вздохнули по несостоявшемуся молодому отцу и больше старались не затрагивать этой темы.

Под причитания матери Коля всё чаще забывался за бутылкой спиртного, но, если очередная охота Марины оказывалась удачной, и она возвращалась вечером домой удовлетворённой, муж мог рассчитывать на тишину и покой. Если среди набора встреченных за день мужчин не оказывалось ни одного, обратившего на неё внимание, Николая дома ждал разнос с мордобоем по малейшему поводу.

Мои ближайшие коллеги не воспринимали меня опасной конкуренткой в борьбе за личное счастье, и я с удовольствием общалась с каждой из них, а иногда даже выступала посредником в неизбежных диалогах на производственные темы, когда женские конфликты двух красавиц разгорались с новой силой и их общение по любому поводу надолго прерывалось. Но всё кардинально менялось в конце каждого отчётного месяца, когда итоги традиционного женского соревнования становились менее значимыми, чем победа в общезаводском социалистическом соревновании, обязательном для всех участков, цехов и отделов. Оно было провозглашено основным условием роста производительности труда и благосостояния народа, а за ходом соревнования наблюдал и оценивал его результаты ценный специалист, который так и назывался – инженер по соцсоревнованию. Этому инженеру для выполнения своих обязанностей достаточно было освоить навыки работы на калькуляторе и не поддаваться на провокации, но претендовать на эту должность могли лишь избранные.

Наш отдел максимально сплачивался в борьбе за дополнительную купюру в ежемесячном скромном доходе, для чего мне приходилось заполнять объёмную стандартную форму, в которых перечислялись отчетные показатели: выполнение плана, участие в общественной жизни, дежурство в добровольной народной дружине, количество поданных рационализаторских предложений, отсутствие нарушений и прочее. Успехи по каждому из показателей оценивались в баллах и заверялись ответственными лицами, а по итоговым результатам распределялись призовые места, соответственно которым начислялись премии. Формализм и показуха этой канители были очевидны всем, но уклоняться от узаконенного и обязательного никто не рисковал.

Кроме должностных обязанностей приходилось выполнять множество других, и не самых приятных. Периодически в медкабинете организовался сбор крови, отлынивать от которого можно было только по медицинским показаниям. Компенсировал этот благотворительный дар талон на бесплатный обед в одной из городских столовых, никак не восполняющий потерянные клетки, и два отгула, которые молодыми мамашами ценились гораздо больше и всегда находили полезное применение. С учётом уже усвоенного «от каждого – по способностям», любой советский гражданин обязан был жертвовать собой под девизом: «Сам погибай, а товарища выручай!» добровольно и бесплатно, освобождаясь от излишков крови, как и во многих других аналогичных мероприятиях. Что касается выручки «товарищей», то некоторые из них и в условиях загнивающего социализма умело процветали, а скромным труженикам причитались лишь дополнительные баллы за это мероприятие, которые в общем наборе оказывались весьма ощутимыми. За значительные надои особенно кровеобильные дополнительно получали звание почётных доноров и очередное удостоверение в красной обложке.

А когда все подразделения завода ознакомили с приказом об обязательном ежегодном проведении конкурса художественной самодеятельности, у моих соседок появился дополнительный шанс блеснуть на этом грандиозном конкурсе красоты, которому надлежало стать неотъемлемой частью производственного процесса, а мне – вспомнить детство и ленинградский курс бальных танцев. Как бы смешно и нелепо это не выглядело с одной стороны, с другой – было лишним поводом пообщаться друг с другом и почувствовать себя частью большого и общего, а я, как обычно, стала связующим звеном для своей компании и режиссёром этих мероприятий. Наше трио, подкреплённое рабочими из подведомственного цеха, переросло в весёлый ансамбль, а в кабинетах и цехах, кроме основной работы, теперь в любое подходящее и не очень подходящее для этого время проводились шумные репетиции в подготовке к основному зрелищу.

– «Только пуля казака во степи догонит», – регулярно нарушало тишину коридора, на котором располагался наш кабинет, трио под моим дирижированием.

– «Только пуля казака с коня собьет», – горланили мы потом со сцены хором, переходя от песни к молдовеняске.

Яркие юбки, взятые напрокат у детского городского ансамбля, высоко взлетали над женскими коленями под одобрительные сальные улыбки и хлопки членов мужского жюри, а народный танец больше походил на номер варьете.

– «Мой милый, что тебе я сделала?», – разбавляла Тамара русской поэзией интернациональный колорит.

И жюри не устояло, наградив нас первым местом, почётной грамотой и денежной премией.

Активная социализация не оставляла места скуки и печали, а молодое здоровье спасало от последствий всех огорчений и неудач, но мы с Тамарой стали замечать изменения в привычном настроении Марины. Семейная жизнь не ладилась, и однажды она надолго задумалась и загрустила после телефонного звонка своего бывшего мужа.

– Зовёт обратно, – поделилась новостью Марина, заедая охватившее её волнение очередной конфетой.

Насколько это предложение было серьёзным, можно было только гадать, но Марина в его искренности, как и в своей непреходящей соблазнительности, нисколько не сомневалась, а спустя несколько дней сообщила нам о том, что долго скрывала. Её свекровь уже полгода умирала от рака, Николай всё свободное от работы время ухаживал за ней, а бывший муж позвонил ей в отместку после того, как уже женился на другой.

После смерти матери Николай лишился единственного родного человека и надолго запил, оставшись в конце концов без работы, а Марина, возвращаясь вечерами домой, отоваривалась в ближайшей кондитерской любимыми пирожными, заедая ими свои несчастья. Её тело всё более округлялось, благодаря и конфетам, которых в заветном ящике рабочего стола становилось с каждым днём всё больше, но врождённая самоуверенность, несмотря ни на что, обеспечивала её надеждой на нового состоятельного мужа.