Разочарованно выдыхаю, и не понимаю, что происходит. Удар по ягодицам, заставляет подпрыгнуть на месте. Мамаев стоит рядом, и ребром руки проводит по позвоночнику.

– Быстрее, мартышка, беги в номер. Иначе я пошлю в жопу всё на свете, оттрахаю тебя прямо здесь.

И? Разве мы оба не этого хотим? Что за? Внутри и так всё начинает кипеть после таких слов, и я совсем не понимаю, почему мы должны уходить.

– Я должна попросить тебя об этом? – Краснею, и не могу посмотреть ему в глаза.

Глеб за подбородок поднимает мою голову, заставляя встретиться взглядом.

– Мне уже похер, на просьбы. Сегодня я в любом случае трахну тебя и мне конец света не помешает. Буду в тебе, когда на землю придет нашествие. Буду слушать твой стон, перед тем, как адская волна сметет все со своего пути. Но сейчас, я спасу нас обоих от мелких спиногрызов, которые появятся, если мы не дойдем до номера. А вечером куплю тонну таблеток, чтобы не портить удовольствие дружбой с резинкой.

Схожу с ума, от этой похоти в глазах. Резинка? Как я сама не подумала о презервативах? Тупая башка, которая здраво мыслить не может. Спиногрызы? Дети? Господи, хорошо, что хоть у Глеба мозги есть.

Да. Нам нужно вернуться в номер. Прямо сейчас. Конечно, там Мамаев и узнает мой маленький секрет. Но уже плевать. Пусть знает. Теперь я сама чувствую себя локомотивом, которого уже не остановить. Я как слабачка, попробовав один раз дурь, начинаю ломаться от ломки. Мне нужна новая доза. Мне нужен Глеб. Желательно глубоко во мне.

30. Глеб.

Попрощайтесь с Глебкой, он в данную секунду закрывает глаза и отходит в мир иной. Спермоизлияние в мозг убивает доброго паренька, который ещё и пожить толком не успел.

А во всём виновата – Аверина. Мартышка вышибла из меня дух своим фееричным оргазмом, от которого до сих пор зубы сводит и яйца болят. Губы впитали её охуенный вкус, и я как конченный псих не могу выкинуть из головы вид раздвинутых в разные стороны ног.

Мысленно уже представлял, как она будет стонать, умоляя не играть с ней, а войти на максимальную глубину. Черт. Да я уже список поз сделал, и выставил их в порядке живой очереди.

Начать, конечно же, с самого сладкого: со всеми любимой наездницы. Только представьте, как мой новоявленный жокей, сидит на мне, и галопом бежит к ближайшему оргазму. Фантазия красками разрывает мой мозг, подкидывая новое движение бедер, по заданной траектории.

Закинуть ноги Майи себе на плечи, и наслаждаться открывшимися видами, голого, ничем неприкрытого тела. Я сейчас, конечно, не на что ни намекаю, но, если предположить, что мартышка до меня дотронется, то я не сдержусь и в скором времени стану хреновым папашей. Ей-богу, стану. Состояние до предела, а нам еще топать и топать до сраного номера, от которого Аверина бежала, еле успевая пятками сверкать.

Но, она не дотрагивается. Не знаю, радоваться этому или нет, давая маленький перерыв мозгу, от реалистичных мыслей, которые так отчетливо бродят в моей голове. Она хоть и идет рядом, не пытается отстать, но я вижу, как тараканы в её голове танцуют румбу, заставляя её следить за их движениями.

И, вот честно, как-то и отвлекать её не хочется. Думки иногда полезны. Тем более, когда это происходит, после мощного сокращения всех мышц.

Я засранец, если не сомневался, что так всё и будет? Хотя, вру, думал, что мы дойдем до конечной точки запланированного мною маршрута. Только вот отсутствие резинок подвело. Такая незначительная деталь убила весь момент. А ведь клялся с собой их везде таскать. Придурок. Сам себе десерт испоганил, ногой на него наступив.

– Глеб, – прикусывая губу, начинает Майя, смотря не на меня, а на свои ноги. – Перед этим… Короче, нам нужно поговорить.

– Нет. нет. нет. Знаю, я твои разговоры, мартышка. Уже «говорили». Напомнить, чем всё закончилось? – она мотает головой в разные стороны. То-то же, помнит. Стыдится. Правильно делает, хреново быть динамо. Как это, вообще, возможно мужика за борт отправить, когда он только на палубу ступил? Где мораль? Где долбанная человечность?

Мартышка краснеет, закатывая глаза.

– Момент в пещере меня не оправдал по всем фронтам?

– Серьезно? – настала моя очередь на чистое небо смотреть с открытым ртом. – Единственное, что тебя может оправдать – это глубокий минет.

Черт. Мне определенно нравится видеть смущение в её глазах. Будто я и в самом деле девственницу совращаю. Не знал бы всего, поверил бы своим глазам. Вся эта скованность в движениях, которая была, когда я трогал её – заводит. Будоражит сознание. По-своему опьяняет.