Затем помощник, до того наблюдавший за всем со стороны, подал колдуну кинжал с костяной ручкой - длинный клинок вулканического стекла, тщательно отполированный и хорошо отточенный.

Служитель культа принял оружие, замахнулся и, обернувшись к паталосам, произнес заклинание. После этого он нагнулся к жертве и поднес нож к горлу.

Беник и Жан-Мари едва не потеряли сознание.

Уаруку зарычал так страшно и грозно, что стены грота дрогнули.

– Остановитесь!.. Негодяи!.. Остановитесь!

Крик раздался внезапно и, казалось, исходил из-под сводчатого потолка.

Озадаченный, напуганный шаман так и замер. И рука его замерла у горла Ивона.

– Остановись!.. - вновь повелительно прогрохотал некто.

А вслед за этим раздался шум и плеск воды. С потолка кто-то прыгнул прямо в озеро. Вокруг взлетели тысячи сверкающих капель, потом из воды выступило что-то черное. Наконец на берег вылез человек. Он приблизился к колдуну, схватил за руку и без видимых усилий швырнул в воду.

ГЛАВА 2

Высшие силы. - Живой омлет. - Хозяева обеспокоены. - Птичья республика. - Ткачики. - Бегство. - На дне оврага. - Древесный папоротник. Взрывы. - Почему не видно огня? - Грибы-монстры. - А вниз он добрался куда быстрее. - Золотые россыпи. - Золотая лихорадка. - Скелет. - Долина Смерти. - Таинственная пещера.

Совершенно очевидно, что виновник происшедшего никак не мог оказаться Синим человеком. Ведь бедняга разбился о скалы, и душа его должна бы быть на небесах.

И тем не менее это был он.

В жизни случается всякое. Самые неожиданные и невероятные вещи становятся вдруг реальными. Скромный парижский бакалейщик, несчастный муж мадам Обертен, урожденной Аглаи Ламберт, предотвратил катастрофу.

Подумать только! Если бы умную голову той самой Аглаи Обертен не посетила счастливая идея, как приумножить и без того солидное состояние семьи, если бы не мучило ее страстное желание сделаться патронессой в Орлеане и если бы, наконец, не мечта выдать дочь за маркиза, ее мужу никогда не довелось бы совершить столь беспримерный подвиг.

Феликсу Обертену не пришлось бы побывать в шкуре повещенного. Он не стал бы Синим человеком, не бежал бы как персона нон грата* через всю Бразилию, не спасался бы от муравьев, взбираясь на скалу по узенькому карнизу.

______________

* Персона нон грата - личность, неугодная правящим кругам, преследуемая ими.

Карниз этот не представлял серьезной преграды для того, кто не боится высоты и не знает, что такое головокружение. Друзья Феликса Обертена преодолели его без труда. Но как только он сделал первый шаг, прильнув спиной к шершавому гранитному откосу, то сразу почувствовал, как упало сердце. Слово в слово припомнив все наставления, которые давал ему боцман, Феликс зажмурился, стараясь не думать о самом страшном - о пропасти, что разверзлась у ног. Так прошла минута. Придя, как ему казалось, в норму, бакалейщик решил продолжать путь. Но тщетно! Он не мог заставить себя открыть глаза, а когда все-таки приоткрыл их, ресницы задрожали, а небо над головой из ярко-голубого превратилось в пепельно-серое. В глазах рябило.

Какая-то неведомая сила заставила взглянуть вниз. Бакалейщик не мог отвести взора от пропасти, хоть смотреть было невыносимо страшно. Качало так, что вспомнились первые дни на "Дораде". Однако здесь куда страшнее, чем в открытом море.

Показалось, что деревья на дне ущелья медленно растут, верхушки тянутся ввысь. Вот-вот густые кроны приблизятся к карнизу. Феликс пошатнулся, попытался за что-нибудь зацепиться. Ему захотелось врасти в эту гранитную стену. Онемев, не в состоянии даже крикнуть, растерянный, с глазами, полными ужаса, Обертен не мог больше противиться силе, которая тянула его вниз. Голова его, а за ней все туловище подались вперед, тело согнулось, словно сломанный стебель, ноги перестали чувствовать землю. Парижанин падал, переворачиваясь в воздухе. Это было приятное, захватывающее ощущение. Но его внезапно прервал дикий крик Беника. Лишь услышав этот вопль отчаяния, Синий человек понял, что происходит.

Воистину неисповедимы пути Господни.

Феликс очнулся и удивился этому. Он не мог сказать точно, сколько времени прошло. Казалось, он во власти какого-то непрекращающегося кошмара. До слуха долетали приглушенные крики, сотни птиц величиной с голубя кружили над ним. Вероятно, француз потревожил их, и теперь пернатые злобно клевали и щипали его, как бы давая понять, что место занято, что ему надо убираться отсюда.

– Попугаи, - произнес он вслух. - А впрочем, нет. У этих не такие мощные клювы. Черт побери! Где я? И что произошло? Ах да! Я же свалился сверху... А где же остальные? Боже мой! Да я разбился... А тут еще эти мерзкие птицы норовят клюнуть в глаз. Правда, клювы у них слабоваты, пожалуй, это не опасно.

Рассуждая вслух, путешественник между тем осмотрелся. Он лежал на спине в тени деревьев, на подстилке из сломанных ветвей.

Феликс попытался подняться, но не тут-то было. Все тело занемело от сильного удара при падении. Он не смог пошевелить ни рукой, ни ногой.

– Еще этого не хватало! Я теперь, наверное, похож на кусок мармелада. Но почему-то мое тело все желтое... Это что-то новенькое. Боже мой! Да тут яичная скорлупа! Ого! Нет, я похож не на мармелад, а на омлет. Просто копия. На такой омлет, пожалуй, нужно дюжин сорок яиц... Одним словом, злоключения продолжаются, свободно переходя от трагедии к гротеску* и обратно. Что-то еще будет?.. Похоже, я угодил в гнездо...