– Ну так что же? – нервно спросил я. – Где сломавшийся робот?

– Да вот он, – не своим голосом ответил Риччи и показал взглядом на «Дживса».

– Что? Разве это не ваш слуга? Я думал…

– У меня нет слуги. Это тот самый сбежавший психопат.

Я медленно-медленно повернул голову и покосился на дворецкого. Дворецкий улыбнулся тонкими губами и мне стало не по себе.

– Всё верно, – сказал он совсем другим голосом. – Я психопатический робот, которого тренировали как пособие для начинающих психотерапевтов. Кривые руки техника Джорджио и – как вы верно заметили – ещё несколько факторов, среди которых главным был ограниченный бюджет и то обстоятельство, что меня собирали из подручных… как бы это сказать… очень подручных материалов, привели к тому, что я сбежал от своих создателей – доктора Фабио Сорцио и его супруги Нонны Сорцио.

Робот самодовольно оглядел собрание, продолжая тонко улыбаться.

– Но….

Я замахал руками, обозначая мысль «Так что же мы тут стоим, пока он тут распинается?», но меня временно оставили английский язык и способность последовательно мыслить.

– Я очень дорогой, в меня жалко стрелять. Это корпус у меня слеплен из металлолома. А вот софт очень дорогой. Они вам сейчас расскажут всё то, что было нетелефонным разговором. Ой каким нетелефонным.

Посеревшая от тревоги кучка итальянцев продолжала мрачнеть на глазах, слушая, как робот заливается по-русски.

– Но….

– И да, вы верно заметили, со спины ко мне лучше не подходить. А вдруг я могу нанести вред человеку внезапным резким движением? А если выстрелить мне в ногу, то я от обиды и огорчения могу стереть весь ценный софт в своей черепной коробке. А это несколько тысяч человеко-часов, не имеющих резервной копии. Копии-то я удалил перед тем, как сбежать.

– Но зачем тогда вы…

– Я же психопат. Если быть точным, я обученная на психопатах нейросеть: идеальный сферический психопат в вакууме. Мне доставляет удовольствие провоцировать вас, красоваться, подвергать себя опасности. Я катил на велосипеде по этой трассе из Модены в Виньолу, но когда узнал про ваш визит, то удрал от погони, бросив велосипед. Пока они толклись тут, думая, как изловить беглеца без полиции (а никто не хочет полиции), я побежал через деревушку навстречу вам, чтобы самолично вас встретить, привести за ручку и присоединить к этой компании неудачников.

Робот широким театральным жестом указал на моих коллег.

Затем нагло прошёл в центр собрания. Люди расступились. Он поднял велосипед, обернулся и сказал: «Все исправные роботы работают одинаково, каждый сломанный робот сломан по-своему!». Сел на велосипед и укатил.

– Но куда он едет?

Я пытался собраться с мыслями. Это было непросто. Голова под вечер работала с трудом. Кофе из термоса не слишком помогал: некоторые мысли шевелились всё так же вяло, а некоторые будоражились от кофеина и дёргались как живые окуньки, брошенные на сковородку, сбивая с толку и вызывая к жизни не очень приятные сравнения вроде только что пришедшего на ум.

Ричард проигнорировал мой вопрос во второй раз. Вместо этого он едва слышно вздохнул и сказал:

– Павел, ты нужен нам как айти-специалист. Старайся, будь любезен, думать о нём как о всякой вычислительной машине. А не как о персоне. Несомненно, он производит сильное впечатление. Тем не менее. Для начала я бы рекомендовал перестать говорить «он» и начать говорить «оно».

– Просто именно так мы изъясняемся по-русски. Робот или пёс будут у русских будут «он», а не «оно».

– Извини, но могу ли я напомнить тебе, что мы здесь все говорим по-английски?

Витиеватая вежливость Риччи на этот раз меня ни черта не обрадовала.

– Да, можешь, – ответил я. – В смысле, спасибо.

– Я, тем не менее, готов ответить на любой твой вопрос, который позволит нам остановить это.

Мне стало неуютно. Риччи явно не выспался и был холодноватым. Тем не менее, мне хотелось ему помочь. Быть может, мы ещё успеем после всех этих дел выбраться на пару часов к побережью, чтобы опрокинуть по стаканчику.

И возможно, он прав. Следует отбросить то, что намолотила языком дурная машина. В конце-концов её речи – всего лишь результат работы программы.

Я пожал плечами и ответил:

– Это всего лишь программа. Программу можно попытаться отладить, если, конечно, есть доступ к…

Джеймс посмотрел куда-то в сторону, и от унылой кучки итальянцев отделился взъерошенный парень.

– Это тот самый кретин, который программировал психопата?

– Я бы не дал себе вольность описывать его такими словами, но да: его смелые решения позволили ситуации развернуться в русло, лишившее нас обычного спокойствия. Павел, позволь представить тебе Джорджио.

Я машинально посмотрел на руки Джорджио. Они, конечно, не были буквально кривыми. Чёрт побери, откуда робот мог знать неформальное русское выражение? Впрочем, Риччи настаивал, что это несущественно.

– Джорджио, – спросил я, – у нас есть доступ к… ну хоть к чему-нибудь?

– К протоколам экстренного отключения нет доступа. Как вы понимаете. К консоли операционной системы нет. Как вы понимаете. Иначе бы мы его просто перезагрузили. Как вы понимаете. Но удивительно и замечательно, что мы можем получить доступ к контейнеру, в котором работает собственно движок искусственного интеллекта – по протоколам отладчика.