Еще быстрее. А потом Хекс сжала в ладони его мошонку… выпуская член и широко распахнув рот.

Сперма вылетала струями, а Джон смотрел, как кончает в нее. До тех пор, пока его глаза не зажмурились по собственному желанию… либо так, либо они вылетят из обит, и, отскочив от закрытой двери позади Хекс, покатятся по полу.

Издавая горловые стоны, Хекс добила его сладко и медленно, всасывая его член в рот еще раз, продлевая его удовольствие, которое накатывало волнами и стихало минут десять, не меньше.

Вампиры всегда кончали очень обильно.

К счастью, Хекс любила избавляться от этого беспорядка.

Когда ощущения пошли на спад, Хекс облизала губы, ее розовый язык прошелся вокруг ее рта, словно она наслаждалась его вкусом… ад и преисподняя, этого почти хватило, чтобы он снова возбудился. Но он был выжат досуха. По крайней мере, на следующие десять минут.

Его член, как известно, быстро восстанавливался.

Когда Хекс откинулась назад и посмотрела на него из–под полуприкрытых век, он захотел поблагодарить ее. Вместо этого Джон наклонился и притянул ее к себе. Прижавшись к ее губам, он поцеловал Хекс в надежде, что сможет таким образом передать, как много это для него значило.

На самом деле, он радовался тому, что тремор охватил его руки. Если бы он мог показать что–то знаками? Ну... тогда он бы начал объясняться и не смог бы скрыть от Хекс истинную причину своей благодарности за это эротическое безумие.

Пришлось бы сказать ей, что его укусил этот восставший труп.

Беглого осмотра на улице оказалось недостаточно, и он чувствовал это, поэтому прибежал сюда сразу, как скорая увезла труп гражданского с места убийства. Он собирался осмотреть себя в этой ванной комнате для собственного успокоения.

Но паранойя оказалась пророческой.

Как доказательство – на нем сияли округлые отметины от челюстей.

Неправильно скрывать ранение от Хекс, но так он мог притвориться. Что ничего не произошло. Что он не видел следов на своем плече. Что он не натянул чужую рубашку, чтобы Хекс не заметила рану.

Он сохранил это втайне от Хекс... чтобы не признаваться самому себе в страхе.

Что теперь он заражен чем–то злым.

Следующим утром Сара Уоткинс выглянула в окно своей спальни, не опуская жалюзи. Учитывая, что рейки были задернуты, все, что ей нужно было сделать – это создать зазор в дюйм с четвертью. Достаточно, если выгнуть шею.

Через три дома вниз по дороге стояла машина, припаркованная капотом к ее дому. Американская марка. Бледного, невзрачного цвета. Никакого парковочного пропуска или наклейки на лобовом стекле. Ничего подобного не было и на зеркале заднего вида.

В ней сидел человек. Не ясно, мужчина или женщина, но это не имело значения.

Похоже, ее догадка была правильной. Вопрос в том, следит ли ФБР и за задней частью дома, но проверять это она не собиралась.

Опять же, уже рассвело. Сара никогда не наслаждалась рассветом. Солнце всегда поднималось слишком поздно, по ее мнению, его неизбежное ленивое появление означало что она, наконец, может вернуться к работе, и мозг со скрипом возвращался к тому, на чем ей пришлось остановиться прошлым вечером. До приезда в Итаку ей нравилось, что Герри придерживался того же ритма жизни. Романтика в их отношениях коренилась во взаимной интеллектуальной поддержке: будучи парой, они образовывали единый мозговой центр, к которому можно было обратиться в любое время, поделиться идеей или решить проблему. Цветам или взглядам при луне она предпочитала прогресс в исследованиях.

Практичнее и важнее.

«БиоМед» изменил все, и дело не в том, что она передумала советоваться с кем–то по своей работе. Нет, Герри перестал с ней разговаривать о своих делах, и не дал ей возможности делиться своими изысканиями и победами. Что происходит, когда перекрывают улицу с двусторонним движением? Движение нарушается.

Сара осуждала его за это. И до сих пор не понимала, что повлияло на него.

Выпрямившись, Сара надела толстовку и подошла к прикроватной тумбочке. При жизни Герри у каждого из них был свой край кровати. Ее – ближе к двери, потому что у нее был иррациональный страх сгореть при пожаре, она не могла заснуть далеко от выхода. Герри было все равно.

Теперь, когда он ушел? Ей стало не важно, где спать.

Жаль, что в большей степени дело в потере фундамента, чем в обретении свободы.

Она взяла мобильный и дважды проверила время, потом посмотрела на место, где раньше спал Герри. Подушек не было, она обе убрала в чулан. Она также сменила белье, наматрасник и даже кроватный подзор вместе с передней спинкой. Выспаться так и не получилось, и она сменила матрас.

Ничего не помогло. Она до сих пор ворочалась на этой кровати.