— Я видел на что он способен… — напомнил Олег.

— Я тоже. Но ИИИ сказал, что на первом уровне мне положен только ебучий батончик…

— А как повысить уровень?

— А вот, кстати, в душе не ебу… ИИИ, как повысить уровень?

— Нужно отгадывать загадки, — ответил суровый голос. — Полно одёжек и все без застёжек — что это?

— Лук! — моментально выкрикнул я.

— Поздравляю: вы достигли уровня «М-СТО» — вам доступен весь смертоносный арсенал Индивидуального Интерфейса Истребления.

— Да ну нахуй?! — обрадовался я. — Так просто?? Чего же ты… Блять, ты же меня наёбываешь, да?

— Да, — признал суровый голос. — Для того чтобы повышать уровень доступа, вам нужно бить врагов, калечить врагов, пытать врагов, убивать врагов и вредить им любыми способами.

— И скольких мне нужно убить, чтобы повысить уровень?

— Столько, чтобы мне показалось достаточным, — уклончиво ответил ИИИ.

— Слушай, пошёл ты в пизду… — скривился я. — Ты нихуя не помогаешь: говоришь загадками, шутишь свои шутки тупорылые. Заебал…

В этот момент за стеной раздался дикий шум. Я подбежал ближе и посмотрел вниз.

Искорёженный, обшитый стальными листами и обмотанный колючей проволокой автобус со здоровенным ковшом спереди, снёс не меньше сорока воинов Императора Петра, оставляя за собой шлейф их кишок, говна, костей и прочей херни.

Автобус ушёл в занос и остановился, круто повернувшись боком. Через мгновение дверь распахнулась, и из салона вышла фигура в длинном коричневом заношенном кожаном плаще. Лицо этого человека было скрыто под низко опущенным капюшоном. Он подошёл ближе к оставшимся солдатам (их было человек двадцать), которые в панике пытались вспомнить, как шевелить конечностями. Руки человека на мгновение спрятались под полами плаща, а затем вернулись на свет с двумя пистолетами-пулемётами. Раздался ураганный треск выстрелов, и когда он затих, все солдаты попадали на землю, разорванные пулями в клочья.

— Кларисса! Ради бога, будь осторожна! — завопил какой-то жирный карлик в синих джинсах, чёрных туфлях и белой полосатой рубашке с короткими рукавами, выпрыгивая из автобуса. — Ты же можешь пораниться!

— Заткнись и вернись в машину! — раздражённо откликнулась фигура в плаще хриплым, прокуренным голосом.

Кларисса спрятала автоматы и достала какое-то странное устройство, более всего похожее на какой-то сканер штрих-кодов из магазина. Она долгое время ходила между тел и наводила на них это устройство, а затем подняла и направила в нашу сторону. Раздался громкий писк, словно товар успешно пробился…

Кларисса скинула капюшон. Под ним оказалась достаточно миловидная девушка лет тридцати пяти, с тёмными волосами и нихуя не добрым взглядом.

— А ну-ка быстро признавайтесь, кто из вас — пидорас… — сквозь зубы процедила она, доставая из кармана хромированный револьвер с полуметровым стволом и направляя в нашу сторону.

Глава десятая. Кто брата обидит, тот лес из багажника увидит

— Не стану я расходовать слова, чтобы пытаться вызвать жалости у шмоньки! — возмущался Сэр Мужеложец.

Отважный Сэр Мужеложец стоял с гордо поднятой головой перед наставившей на него дуло монструозных размеров револьвера Клариссой. Стоял он на коленях, нужно заметить.

— Пусть я уму от рук бабёнки, но на колени я не встану ни за что! — закончил он свою мысль.

— Ты уже на коленях, ебанутый, — напомнил я.

— Но не из страха перед мерзкой девкой! — он окатил Клариссу взглядом полным презрения. — Когда вставал я на колени, то не ведал, что передо мной стоит не муж, а немуж сиськоносный! Поганых баб я не боюсь уже давненько — с тех самых пор, как в драках страшных мы сходились на балах, чтобы решить, кому достанутся красавчики мужчины благороднейших пород!

— Слышь ты, алюминиевая футболка, — Кларисса демонстративно взвела курок. — Я чёт не догнала: ты меня сиськоносной поганой бабой назвал только что?

— И не жалею о содеянном отнюдь! — взгляд Сэра Мужеложца настолько преисполнился отвращения, что я вспомнил лицо матери, заставшей меня в комнате с котом (ну да, блять, — это был я! И мне не стыдно в этом признаться: я тогда был ещё совсем ребёнком! Мне было всего девятнадцать!). — Я ненавижу подлых женщин и верен принципам своим, которые гласят, что юбковешалки должны быть преданы забвенью и нет для них в мужской кровати места!

— Ты совсем тупой? — сощурилась Кларисса. — Тебя женщина родила…

— И не горжусь я этим ни секунды! Коль мог бы я родиться из мужчины, то непременно бы родился из него! И уж поверьте — мать свою я ненавижу, за то как раз, что осквернила плоть мою презренною своей вагиной, посмев через неё меня на свет рожать. И запах рыбы до сих пор мне чудится повсюду, словно на рынке я стою перед прилавком с селедью уставшей и не могу покинуть места этого, сколько бы сильно не желал.

— Ах ты мразь…