— Двоих, Милорд, — откликнулся отец Борэлли. — Наёмники берут по сто монет за месяц, плюс сто монет за каждый день участия в битве. Свободные рабы берут в два раза больше…

— А умеют в три раза меньше, — брезгливо махнул рукой Сэр Мужеложец. — Их обучали сеять брюкву, стирать господские штаны, но меч держать их не учили, и драк не видели они! Бегут рабы от боя, как собаки, в которых бросили сапог!

— Святые воины берут немного, — продолжил отец Борэлли, но не встанут на вашу сторону, если не будут уверенны, что вы глубоко верующий человек. Короли соседних земель имеют разные интересы, и с ними придётся договариваться отдельно, хотя греки всегда готовы принять оплату рабами… Ну а рыцари…

— Мои Мужеложные братья не возьмут с вас ни единой медной монеты, Милорд, даю вам слово! — заявил Сэр Мужеложец, падая на колено и хватая меня за руку.

— Отлично, — кивнул я, отдёрнув руку раньше, чем Сэр Мужеложец успел дотянуться до неё языком. — Сколько у нас времени до нападения Матки?

— По заверениям шпионов: от двух недель до года, Милорд, — ответил отец Борэлли.

— Нихуя себе размёт… — удивился я.

— Так ведь холодно, Милорд: шпионы отказываются покидать замок.

— И откуда тогда они получают сведения?

— Гадание на лепесточках, Милорд, — потупил взгляд отец Борэлли.

— Это как? — не понял я.

— Ваш предшественник, ныне упокоенный Король Артур, очень ценил гадание на лепесточках и занял этим делом добрую половину стражи. Они гадали на погоду, на события, на результаты турниров и…

— Я знаю, что такое гадание, — перебил его я. — Мне интересно, что такое гадание на лепесточках? Как оно проходит? Типа отрываешь по лепесточку и бубнишь: «Любит не любит…», пока не оторвёшь все?

— Почти так, Милорд, — кивнул отец Борэлли. — Стражники собирают разные цветы, бережно обдирают лепестки и складывают в большой круг на полу. Потом они подбрасывают отрезанный член.

Повисла тишина.

— И как определяется результат гадания? — не понял я.

— Стражники тянут один вариант из остальных, написанных на бумажке и сложенных в мешок…

Снова повисла тишина.

— И причем тут, блять, лепестки и подбрасывание члена??

— Система гадания придумана Королём, и никто не решался указать ему на её несовершенство…

В этот момент дверь распахнулась, и в зал вбежал стражник. Он обливался потом и, добежав до трона, без сил рухнул у моих ног.

— Ты принёс послание? — поинтересовался я.

— Нет, Милорд, — устало просипел стражник.

Глава шестнадцатая. Раз, два, три, четыре, пять

— Докладывай, — устало махнул я, развалившись в троне.

Мы вторую неделю без сна и отдыха пытались собрать армию, способную защитить нас от феминисток.

— Мои мужеложные братья приняли призыв, и каждый клятву дать готов на верность вам, Милорд! — сообщил Сэр Мужеложец, встав на одно колено. Он был облачён в полный доспех, на котором ещё не успел растаять снег. — Убить сиськатых женотварей хотят они не меньше нас, но путь не близок, и примчать они не смогут раньше чем к концу зимы!

— Не понял, — нахмурил ебяку я. — Что значит «не раньше конца зимы»? Что значит «путь не близок»? Ты же сам к ним ездил! Дорога заняла дня два — максимум! Я думал, ты их вообще с собой привезёшь!

— Прошу не гневаться, мой Лорд! — склонил голову Сэр Мужеложец. — Но я в седле уж сорок лет, и мастер в этом деле! Они же навыком владеют куда меньше!

— Может им тогда пешком было бы быстрее дойти? — скривился я.

— Конечно же, но честь не позволяет рыцарю ходить ногами, словно он какая-то девица!

— Понятно… — вздохнул я и, облокотившись на подлокотник трона и подперев ладонью подбородок, перевёл безрадостный взгляд на Макса, который пришёл вместе с Сэром Мужеложцем и Олегом. — Ну, а у тебя какие новости? Удалось договориться с наёмниками?

— Принимать оплату брюквой они отказались, — сообщил Макс, раскинувшись на скамейке, словно важный ферзь. — На пятьсот монет были согласны дать только пять бойцов и не больше.

— Нам пиздец, — заключил я с очередным вздохом.

— Погоди, Владян… — поднял руку Макс. — Но потом я прикинул хуй к носу, купил услуги двух тысяч свободных рабов…

— Чего ты, блять, сделал?? — выпучил глаза я. — Они же дерут по двести монет!

— Да, — кивнул Макс. — И не торгуются.

— И чем ты им заплатил? — не понял я. — Вошёл ты не в развалочку, так что, видимо, не своей жопой…