— Ты чего, Владян? — удивился Олег.

— Да заебало уже всех слушать, как он горланит! Мы тут не для этого собрались! Дай, блять, людям насладиться праздничной тишиной!

— Нет! Нет! Нет! — запротестовал зал. — Продолжай, Стэфан! Наваливай!

— Хочу слушать эту историю всю ночь! — прокричал кто-то.

— Да! Завтра разнесём её по всему миру! Пусть все знают о том, что наш Король — могучий маг и женоненавистник, убивший единственную дочь феминистической стервы Матки!

— НУ-КА ЗАТКНУЛИСЬ ВСЕ НАХУЙ! — почти истерично провопил я. — Никто не будет никому нихуя рассказывать! Это понятно, бля?!

Я потратил целую минуту, чтобы злобно зыркнуть на каждого из присутствующих. По их удивлённым лицам было ясно, что мне стоит разъяснить свою позицию… Но не могу же я сказать им, что я — великий Король-Маг Владян Беббанбургский — испугался кары Бабьей Матки?

— Если вы, пидормоты, будете пиздеть о моих подвигах направо и налево, то мы потеряем тактическое преимущество! Ведь если враг не знает о моём могуществе, то и не станет готовиться дать ему отпор. Мысль ясна?

На какое-то время в зале повисла тишина.

— Король Громовержец ещё и великий тактик! — наконец закричал кто-то.

— Дело говоришь!

— Давайте пить!

— О да! А потом разденемся мы все и станем целоваться! — присоединился к всеобщей радости Сэр Мужеложец.

— Да! — разорвал внезапно наступившую тишину радостный вопль Макса. — То есть… Нет! Фу! Мерзость! Не надо нам этой хуйни тут!

— О боги! За столом шпион! — Сэр Мужеложец вскочил из-за стола и выхватил меч из ножен.

Бородатая баба тоже вскочила с места, схватила отца Борэлли и бросила в Сэра Мужеложца. Затем она низко угрожающе зарычала, озираясь по сторонам, и, опрокинув стол (весивший не меньше пятисот килограммов), одним прыжком выпрыгнула в окно (которое было в полусотне метров от места, где она стояла).

— Какого… — начал было Макс.

— Спасите меня! — завопил отец Борелли.

Я посмотрел в его сторону: несчастный был зажат в рыцарских объятьях Сэра Мужеложца, который пытался дотянуться губами до его шеи.

— Мой сладкий ты церковный пирожочек! Теперь не бог, а я, твой ласковый дружочек!

— А ну хватит! — ударил по столу кулаками я. — Никто не будет целовать мужиков в моём присутствии! Сейчас же бросьте эту хуйню!

Сэр Мужеложец послушно отбросил отца Борэлли в сторону и, виновато поклонившись, поднял свой меч и убрал в ножны.

— А теперь объясните мне: как она тут оказалась??? — возмутился я. — Неужто никто не заметил Бородатую бабу за столом???

— Позволю я себе ответить вам, мой Лорд, — снова поклонился Сэр Мужеложец. — Коварна женщина, и даже ум приходит к ней, когда замыслила она дурное! Девчачий люд давно заметил, что для мужей он не приметен… Мужчина, со времён создания планеты, любил других мужчин и их могучий стан. И не любил он жалких и невзрачных женщин, что жили, словно крысы под камнями и в подвалах, питаясь крупами и сочною ботвой, которую там люди оставляли на храненье! И вот, чтобы добиться хоть какого-то мужского уваженья, придумали они носить подвески и другие украшенья! Известно всем от мало до велика, что блеск роскошных побрякушек опасен для мужского племени, как яд! Сияние вульгарное блестяшек золочёных способно мозг мужской дурманить утончённый, и каждый день нося сережки эти, по капли яда выдавая день за днём, созданья гнилодушные — в народе просто «леди», — навеки долгие владенье обрели над мужиком. Вот так когда-то гордые, прекрасные созданья, что силою мужской были полны, познали грязь с поганой женщиной сношенья, и хлюпанье их мерзких смехотворных дыр дороже стало им родных упругих мужечачьих…

— Достаточно! — поднял руку я. — Меня больше беспокоит то, что Бородатая баба сейчас находится на пути к Матке… И несёт с собой историю о том, как я дерзко убил её дочку…

— Так это же круто, нет? — нахмурился Олег. — Нахлобучишь и её тоже. Ты же Бог молнии! Вон как уделал предыдущих сучек! Не то чтобы я поддерживаю идею избиения девчонок, конечно… Но справился ты как надо! Все эти пафосные речи — ебанись! Дух захватывает!

— Ваше Величество! Вам прислали послание! — в зал вбежал стражник, в одной руке у него болтался оторванный человеческий член, а в другой он держал смятую окровавленную записку.

— Перекинули через стену привязанным к оторванному члену?? — с ужасом догадался я, таращась на причиндалы, зажатые в руке стражника…

— Что?? — не понял стражник. — Нет, Милорд! Как можно?? Его прислали голубиной почтой…

— А член? — не понял я.

— Член? — нахмурился стражник. — А что член?

— Вот и мне, блять, интересно, а член-то что? Это у тебя там в руке голубь понурый что ли? Мне отсюда видится, что это огромная, тринадцатисантиметровая хуятина! Вот я и спрашиваю: что делает ебучий откромсанный хер в твоей злоебучей клешне???

— Ой, простите, ваша Светлость! — солдат торопливо спрятал член за пазуху и низко поклонился. — Когда меня попросили отнести вам послание, я только заступил на смену и был занят работой, скопившейся за выходные… В общем, я так спешил, ваша Светлость, что забыл о приличиях, и не подумал, что у вас тут банкет и вельможи… Вот и приволок его с собой с дуру… Прошу не гневаться, Милорд…

— Кем же ты работаешь? — спросил я. — Хотя, знаешь… лучше не рассказывай… Что там в послании?

— Ничего важного, Милорд: рекламная рассылка.