— Была авария. Ничего серьезного… Реанимация — это обычная процедура. Таисия не должна была тебе отвечать… Остановись… — И совсем громко, предупреждающе: — Если сейчас же не прекратишь, я повешу трубку.

Повисает пауза, и я вдруг явственно представляю, как Булат трет ладонью лицо. Я смахиваю с щеки слезу и катаю солоноватый привкус крови на языке. Это из-за меня ему приходится все это выслушивать.

— Не нужно никуда приезжать, — из утешающего тон Булата становится резким и требовательным. — Со мной все нормально — ты сама слышишь. Отдыхай дальше — тебе же нравилось… Я не собираюсь обсуждать отношения по телефону… Обо всем поговорим, когда вернешься.

Снова длинная пауза, за которой следует глухое «блядь». Как бы я хотела отмотать все обратно. Не брать его телефон, не обращать внимания на звонки, быть сдержаннее.

— Здравствуйте, Фарида, — вдруг снова звучит из гостиной голос Булата. — Поговорить можете, так чтобы Карина не слышала?

Он начинает ходить — я это чувствую по гулкой вибрации шагов.

— Уговорите свою дочь оставаться на Кипре. Она беспокоится и хочет прилететь. Сейчас этого делать не нужно… Обратные билеты у вас на конец месяца куплены? Вот тогда и вернетесь... Фарида, так надо. Мне нужно с вашими делами закончить, и Карине сейчас появляться здесь ни к чему. Документы на собственность находятся в процессе подписания, и я прошу вас не мешать.

Пауза. Кажется, Булат слушает то, что говорят на том конце.

— Нет, вам ничего не угрожает, — теперь его голос звучит низко и внушительно, словно он хочет передать собеседнику свое спокойствие. — Просто послушайтесь меня и оставайтесь на Кипре. Джаудат мне доверял, и все что я делаю — только в ваших интересах….

Он тяжело вздыхает — теряет терпение. 

— Фарида… при всем моем уважении, обсуждать отношения с Кариной я с вами не буду. Успокойте дочь и любыми способами уговорите ее остаться. Как только здание и участок перепишут на вас, сможете вернуться в Москву первым же рейсом.

Пол под ногами перестает быть устойчивым, и я машинально опираюсь о стену. Во рту собрался горьковатый привкус, отчаяние и вина наполняют тело ноющей тяжестью, заставляя меня горбиться. Я создала ему столько проблем. Из-за меня ему пришлось уговаривать мать Карины и что-то ей объяснять. А мы могли бы спокойно смотреть кино.

Булат снова кому-то звонит. Я больше не пытаюсь вслушиваться, но судя по отрывистому приказному тону он разговаривает с кем-то их своих подчиненных. Я возвращаюсь в спальню, бесшумно опускаюсь на кровать. Что сейчас будет? Булат на меня накричит? Выставит из дома? Возненавидит? Я даже обидеться на него за это не смогу. Заслужила. 

Он появляется в дверях так стремительно, что я вздрагиваю. Пытаюсь уловить его взгляд, но тщетно — на меня он не смотрит. Резким движением дергает ящик комода, выходит на террасу, и через мгновения в комнату затекает густой запах сигаретного дыма. 

А мне? Что делать мне? Просить прощения бессмысленно, по крайней мере сейчас. Уйти в соседнюю спальню, чтобы его не раздражать? Как-то трусливо. Так что делать мне?

— Прости меня… — шепчу, когда Булат вновь появляется в комнате. Смотреть ему глаза невыносимо, но я все равно смотрю. Даже сейчас выражение его лица не изменилось: оно по-прежнему сковано мрачным гневом.

— Ложись спать, — глухо цедит он и выходит за дверь. 

Я ужасно сплю. Мечущееся, наполненное виной забытье за ночь перебивается дважды: один раз когда вернулся Булат и лег на противоположный край кровати, и второй — когда выходил на террасу и долго курил. Тогда мне до жути хотелось выйти к нему, обнять и прижаться. Просить прощения, выслушать хлесткие фразы в назидание, впитать его гнев, а потом снова вернуться в постель и заняться сексом. Не подошла лишь потому что интуитивно чувствовала, что сейчас так не будет.

Когда я открываю глаза, часы показывают начало восьмого. Булат рядом нет. Тоска, стертая сном, вновь разливается по груди колючим холодом. У нас все плохо. Он все еще на меня злится. 

Я замечаю его через окно, во дворе. Булат несет наполненную миску Акбашу. Снова лишает меня возможности его кормить, выталкивает из ближнего круга.

Я быстро умываю лицо, чищу зубы, и иду на кухню. Я приготовлю завтрак. Омлет с зеленью и сыром — Булат его любит, сварю ароматный кофе. Хлопаю ящиками, дверями холодильника. Так я глушу расстройство и панику. Если запахнет едой, то между нами снова возникнет тот самый уют. Мне просто нужно втянуть нас в обычную рутину.

— Доброе утро, — напрягшись все телом, я наблюдаю за Булатом, идущего к холодильнику. — Завтрак уже готов, — для убедительности опускаю на стол тарелку с омлетом. — Налить тебе кофе?

Булат смотрит на меня мельком и отрицательно мотает головой. Его взгляд уставший и угрюмый, будто он тоже не выспался. 

— Завтракай без меня. Я подойду позже. 

Взяв минералку, он выходит с кухни, оставляя меня одну. Без него есть совсем не хочется, но я заставляю себя опуститься на стул и ковыряю вилкой светло-желтую яичную массу. Жаль, что Булат не попробует. Получилось вкусно. Куда он ушел? Снова разговаривает по телефону, решая дела с Кариной и ее матерью?