Перед сном я о них много думала. По разговору выходит, что Булат знал ее отца. Сказал, что тот ему «доверял» в прошедшем времени. Значит, его больше нет в живых, и Булат вместо него ведет дела их семьи? А эту Фариду просил уговорить Карину не приезжать, потому что тут ей могла грозить опасность? Это из-за их дел в него стреляли?

Булат возвращается, когда я убираю со стола. Почти в это же мгновение в окно залетает хруст сминаемого гравия — приехал Равиль.

— Может быть, кофе выпьешь? — я стараюсь говорить спокойно и не слишком заискивать. — Этот, правда, уже остыл. Я сделаю новый.

Мы встречаемся глазами, и сердце моментально сбивается с ритма. Колотится шумно, тревожно.

— Таисия, ты здесь больше не останешься, — произносит Булат одновременно твердо и мягко. — Равиль отвезет тебя в город. Собери вещи.

Я пытаюсь сглотнуть разбухающий ком и не могу. Раз за разом дергаю горлом, но не получается. Дышать становится невозможно, и меня накрывает паника. Я мелко трясу головой и умоляюще смотрю на Булата, который тоже смотрит на меня. Даже странно, что между нами все еще висит тишина, потому что в голове я истошно ору «Не надо!».

— Пожалуйста, не надо… — тихим хрипом продирается сквозь меня спустя секунды. — Не прогоняй. 

Булат вздыхает, подходит ближе. 

— Не получается у нас, Таисия… Не попадаешь ты никак. Может быть, в другое время, в других обстоятельствах.. Будь ты постарше, чуть опытнее.. Будь я другим.

Голова кружится, а вместе с ней окно, за которым вальяжно прогуливается Акбаш, залитые солнцем стены и поблескивающая в углу гарнитура кофемашина.

— Это из-за нее, да? Из-за Карины?

Булат качает головой.

— Она тут совсем не причем. Дело в тебе. Ты молодая совсем, импульсивная, — его губы дергаются вверх, но на улыбку это не похоже. — Вчера по стене хотелось размазать. Рано или поздно я тебя сломаю. А тебя ломать жалко. 

Попросить прощения. Пообещать. Я же знаю, как сильно раскаялась. Надо, чтобы он тоже это знал. Он поверит и простит. Я больше никогда не ошибусь.

— Я ничего не боюсь… Просто хочу быть рядом. Прости меня за вчерашнее… Я все поняла. Свою ошибку... Этого не повторится. Я знаю, что не повторится. Ты просто мне поверь. 

— Повторится и не раз, Таисия. Это даже нормально, наверное, в твоем возрасте. 

Он прощается. Прощается. Прощается. Я не могу это позволить. 

— Но ты ведь тоже ко мне что-то чувствуешь… — зуд раздражает слезные каналы, заставляя меня скривиться. — Я не могу ошибаться. 

— Да, чувствую, — вдруг признает Булат. — Думаю о тебе, тянет. Ты мне тогда, на улице девчонку напомнила из детства. В соседнем подъезде жила. Тоже красивая была — дух захватывало, и тоже никому не нужная. Умерла в семнадцать от передозировки. Поэтому, наверное, и подобрал. 

Я всхлипываю всем телом. Дрожью и плачем исходятся нервы, сердце, легкие. Пожалел. Он меня пожалел.

Ладони Булата ложатся мне на плечи, встряхивают. 

— Ты не она. Она была слабой, а ты сильная, целеустремленная. Везде просочишься и везде выживешь. Слушай меня внимательно…. — собственные рыдание закладывают мне уши, и он снова меня встряхивает. — Таисия. Слушаешь? Учебу я тебе оплачу. Иди учиться, куда хотела, слышишь? Образование это важно. 

Я мотаю головой, снова и снова. Мне не надо. Ничего не надо. Мне нужен только он.

— Я сама… Мне не нужны твои деньги…Сама.

Булат обхватывает мой мокрый подбородок, заставляя смотреть на него.

— Ты не поступила, я узнал. Не потому что глупая, а потому что жизнь такая. Ты ведь сама учиться хотела, не ради меня? Так учись, когда дают такую возможность. Заедь на днях в деканат и оформляйся. Студенческая жизнь тебе понравится.

В груди леденеет, и я затихаю. Только слезы продолжают катится, а в груди нестерпимо ныть.

— Деньги, какие на карте есть — все твои. Содержанка из тебя так себе, так что надолго хватит. Ты девочка умная, знаю, что потратишь с умом.

Эти слова отскакивают от меня со пустым стеклянным звуком. Я не хочу учиться, и мне не нужны деньги. Зачем мне все это, если рядом не будет его?

— Пожалуйста, не прогоняй меня… Я исправлюсь. Буду стараться. Мне без тебя ничего не нужно.

— Никогда так не говори, Таисия, — строго произносит Булат и тепло его рук оставляет меня. 

Я ломаюсь. Потому что знаю, что теперь так будет всегда. Что этот ледяной след от ушедшего прикосновения никуда не денется, а будет лишь умножаться. Мне нужно будет учиться жить без него, а я не хочу. Не хочу. Не хочу. Хочу остаться.