В свободное от репетиций время я помогал дрессировщику с медведем. Выводил его на прогулку, возил к ветеринару и даже иногда читал ему газеты. Медведи вообще очень интересные животные, непредсказуемые, умные и смышленые. Однажды был зафиксирован случай, когда цирковому медведю дали водительские права и выпустили, в рамках рекламы, прокатится по городу. Кажется, ее звали Девочка, и она сумела проехать несколько кварталов, остановилась на красном светофоре, а потом все-таки въехала в бампер мерседеса.

Но однажды этот зверь на меня напал, и с тех пор я сделал очень важные выводы. Еще Марина Цветаева говорила: «Если что-то болит – молчи, иначе ударят именно туда». В тот день с самого утра плохо себя чувствовал, ныло тело, и я ощущал каждую кость, словно накануне сломанную. Температура прыгала по ртутному столбу, и стоило чуть резче наклониться – сразу из носа шла кровь. Медведь тоже был не в лучшей форме, неудачно отработал номер, казался злым, возбужденным и поддерживал лапу, по которой пришлись несколько ощутимых ударов. Я вел его в клетку, как вдруг он остановился, шумно втянул ноздрями воздух и унюхал возбуждающий оксид железа. В ту же секунду замахнулся лапой, целясь прямо в сердце, но я успел увернуться, и он зацепил мне плечо. Порвал кожу, и она треснула, задел мышцу и сосуды, принуждая их оголиться, словно телефонные провода. Подбежали монтажники, и мы быстро загнали его в клетку. Но с тех пор, если я болен, устал или чувствую упадок сил, никогда в таком состоянии не выхожу в социум. Делаю энергетические упражнения, восстанавливаю баланс и только тогда решаю все вопросы. И запомнил раз и навсегда: нельзя показывать миру свою уязвимость и разбалансировку, потому что удар всегда будет направлен именно в это незащищенное место. Это как рана на руке. Чем больше ты ее трогаешь, проверяешь целостность, бережешь от воздействия воды и окружающей среды, тем дольше она будет заживать. Это как приклеивание прозвищ во дворе. У вас было прозвище?

Кирилл посмотрел на Ольгу, и та рассмеялась. Сняла с шеи шарф, залезла в английские петли пальцами и стала вспоминать:

– Было… Давно… Меня в детстве прозывали Пугалом. Родители одевали меня скромно, но чаще всего нелепо, заставляя донашивать вещи за всеми двоюродными сестрами. У меня редко была по размеру обувь и не всегда девичья. Длинные аляповатые платья, которые маме некогда было подшить, и свитера с безразмерными рукавами.

Кирилл помолчал, вглядываясь в низкий пласт перламутрового тумана, а потом продолжил:

– Дети обладают изощренной жестокостью. Они мгновенно прощупывают на уязвимость, подбирают обидные клички и начинают охоту. Прозвище является методом проб и ошибок. Если ребенок не реагирует – значит, щупаем дальше. Если только передернул плечами и скривился, как от кислых щей – еще не то. Не задевает… А вот когда заплакал, прикрыв голову руками – это оно, самое точное и обидное. Значит, отныне так и будем прозывать. И пока ребенок сам не изменит к прозвищу отношения – не внешне, а внутренне, – дети будут упорно его преследовать. Но как только нарастет мозоль и в ответ перестанет поступать та необходимая энергия, оно отваливается, как кожица с зажившего пупка.

Кирилл уже въехал в город, и промелькнуло свежевыкрашенное трамвайное депо. Новенькие вагоны ездили туда-сюда, а потом ныряли в него, как в «рукавичку». Всюду продавались вечерние газеты, и нарядные люди медленно шли по тротуару. Они уже избавились от тяжелой зимней одежды, и на Ольге тоже было легкое шерстяное пальто. Она слушала Кирилла внимательно, только ее разум стоял в стороне и снисходительно кивал: «Ну-ну, рассказывай свои сказки».

– О чем вы сейчас думаете?

– О том, что немного болит голова.

– Значит, усиливаете боль. А вы думайте о здоровье, об обновлении клеток, о том, как из влагалища лезут молодые листья и настаивается рисовый черный уксус. Куда взгляд – туда и наша энергия! На чем сосредотачиваемся – то и подпитываем! И как жаль, что мы частенько смотрим туда, куда не хотим смотреть: на выпирающее уродство бедняги в метро, ДТП из окна троллейбуса, уличную пьяную драку и «Битву экстрасенсов» на канале СТБ. Почему мы не можем так же надолго сосредоточиться на поляне лягушачьих лютиков, на песочных рисунках Ференца Чако, на сжигании вечернего солнца, выбросе звезд и милосердии? Почему мы мгновенно прикипаем к событиям, закрашенным в черное железо, черную сажу и черную слоновую кость? И все сложнее становится переключить канал, настроенный на фильм ужасов, в котором главными героями являются разлагающиеся трупы. Ведь для этого нужно просто щелкнуть пультом. Всего-то… Щелкнуть пультом… А нет, мы продолжаем есть «минус», затягивая его в себя, как макаронину. А потом он внутри трансформируется, превращаясь в длинный гельминт, и начинает есть нас.

Они уже приехали и остановились под стенами общежития. Из открытых окон доносились голоса, детский плач и визгливый крик вахтерши:

– Не пущу! Как себе хочешь – не пущу. Развели тут бордель.

Ольга улыбнулась, хлопнула дверцей и помахала на прощание рукой.

Наступила весна. Небо, истерзанное весенними ветрами, наспех сшивало свои голубые ткани, и места швов напоминали тракторные молнии. Самолеты, оказываясь в них, с ходу попадали в зону турбулентности.

Миша уже прочитал Букварь и прошел всю математику за первый класс. А еще выучил много стихов Мандельштама и Даниила Хармса. Он сочинял сказки, рисовал с натуры, лепил из каучукового теста и пел песни Черепахи Тортиллы, мамонтенка и Шапокляк. В конце мая, когда в садах разбухли пионы и расцвела мелкая, напоминающая манку, черемуха, подошло время тестов, и Ольга перестала спокойно спать.

В тот день они долго ехали в школу по проспекту Победы, рассматривая билборды, витрины модных бутиков, посудных лавок и монументальный фасад оперного театра. Миша, сразу повзрослевший, в нарядном костюме и бабочке, сидел с ровной спинкой и теребил пуговицу на пиджаке, но переступив каменный порог, расплакался.

– Тебе страшно?

– Нет. Просто с нами нет Роберта и Майкла.

Ольга обняла его и жарко зашептала в ухо:

– Твои друзья с нетерпением будут ждать тебя дома. А здесь появятся новые ребята, с которыми ты будешь играть в школьном спектакле, участвовать в соревнованиях и учить французский язык. А сейчас я обещаю не отходить от тебя ни на шаг. Хорошо?