Шрифт:
Миша кивнул и вытер глаза ее широкой юбкой.
Вопросы были разными: что общего между квадратом и гусеницей, между лисой и ножницами и чем отличается алмаз от хрусталя? Его спрашивали о цветных металлах, джунглях и дубравах, о том, что такое скальпель и удочка. Он отвечал старательно, так что над верхней губой от усердия выступали прозрачные капельки пота. Полные ладошки соскальзывали с поверхности шариковой ручки, и он переспрашивал:
– Ольга, правильно? Как жаль, что у нас нет сейчас кукурузных палочек. Мы бы хоть немного подкормили мозг.
Его ответы были оригинальными, смелыми, и учительница каждый раз удивленно поднимала густые брови и снимала очки. Рассеянно протирала их ветошью, которой до этого терла классную доску. Затем попросила прочитать текст, и Миша быстро справился.
– Перескажи.
Он рассказал наизусть.
– Как вы его готовили? Он демонстрирует креативное мышление и блестящую память. А еще такие логические операции, как доказательство и опровержение, которые вообще еще не присутствуют в мышлении дошкольников. У Миши же они на уровне второго класса.
Ольга такая же взволнованная и раскрасневшаяся стала объяснять:
– Я сочиняла для него тексты, в которых главным героем был сам Миша, его друзья и любимые игрушки. Мы готовили с мамой целые приключенческие книги о том, что с ним происходило в разных странах: Африке, Кении и даже крохотной Науру. Таким образом, он быстро научился читать, заинтересовался географией и ботаникой и начал хорошо ориентироваться в пространстве.
– Какой неординарный подход!
Женщина задумалась и полистала ежедневник:
– Мы как раз подыскиваем толкового организатора, который сможет отойти от шаблонности и однотипности учебного процесса. Вы сможете прийти на собеседование, к примеру, на следующей неделе?
Ольга вспыхнула и кивнула.
В этот раз первое сентября было другим. В нем горели факелами гладиолусы и хохотали соскучившиеся дети. Ольгу приняли на работу в лучший лицей города, и теперь была возможность бесконечно проявлять творчество и фантазию. Она с головой окунулась в школьный процесс, и с ее легкой руки уроки стали проводиться в музеях, в цехах конфетных и макаронных фабрик, посреди пшеничного поля и в президентских конюшнях. Дети ездили на экскурсии в другие города и за границу, устраивали тематические пикники, вечеринки и шоу. А еще каждый день она виделась с Мишей. Они встречались на переменах, садились на лавочку, раскрывали пакет кукурузных палочек и хохотали, вспоминая Роберта и Стива. Те совсем недавно уехали, и Миша подарил им на память несколько своих игрушек.
Однажды она встретилась у парадного крыльца с бывшей хозяйкой Мариной. Та понюхала воздух, точь-в-точь, как это делал Никитка, подергала свою косую челку и ехидно переспросила:
– А, Ольга? Это вы? А что вы здесь делаете? Заблудились, наверное?
Ольга в красивых тканевых туфлях и узкой синей юбке улыбнулась в ответ:
– А я здесь работаю. Завучем по воспитательной работе. Вы Никитку с Ксюшей привели?
Марина смерила ее брезгливым взглядом, ничего не ответила и поспешила к выходу.
Ольга выехала из общежития и теперь снимала миленькую квартирку с кухней в стиле Лауры Эшли, зеленым плюшевым диваном и картиной Джека Веттриано «Безумные псы» в нише. На полотне был изображен мужчина в мятых брюках на подтяжках и соломенной шляпе-канотье. Рядом с ним находились две хрупкие женщины в льняных открытых платьях. Их ноги обжигал песок, словно плавленый конфетный сахар, и Ольга долго искала объяснение этому странному названию. А потом нашла. Это была строка из песни Ноэла Коварда, популярная в 30-е годы, в которой говорилось, что только безумные собаки и англичане выходят из дома под полуденное солнце. Она вдруг поймала себя на мысли, что песня в точности о ней.
Она теперь выходит из дома в любое время и в любом состоянии…
В полдень и в полночь…
В пропасть и в небо…
В безумии и в трезвости ума…
Лунные пряники
На тарелке лежали лунные пряники. С причудливой надписью, напоминающей тайные письмена или гжельское кружево. Для ее расшифровки следовало бы воспользоваться лупой, словарем китайского и снять целлофан, но целлофан снимать было жаль, и Катя стала смотреть в окно…
Во дворе еще с прошлого года красовалась детская площадка – точь-в-точь как ялтинская «Поляна сказок». Деревянные качели из толстенных колод, выкрашенные в алый цвет, и песочница, в которой мяукали две кошки. Одна – вымытая сухим шампунем, вторая – ничейная, искусанная блохами и клещами. Рядом, ближе к яблоне, словно стесняясь своего нищенского вида, стояли припаркованные «Москвич» с «Запорожцем». Их спущенные колеса валялись на асфальте, как пупочные грыжи. Дальше обзор закрывала бетонная стена, и Катя, одернув тюль, тяжелую от кремового хлопка, вернулась за стол. Прислушалась к ровному дыханию своей пустой квартиры, механически передвинула одним пальцем солонку и сделала глоток холодного, поэтому никчемного кофе.