Но тварь из теней и мертвой крови имела другие планы.

***

Тварь рывком наклонилась и ухватила девицу за волосы. Эммелина никак не ожидала, что это существо хоть сколько-нибудь материально, однако оно смогло дотащить свою жертву до раскопанной земли, безымянной могилы. Все попытки вырваться оставались безуспешными.

Остановившись, тварь швырнула девушку вперед. Эммелина больно ударилась о землю, приподнялась на локтях и увидела следы крови на земле. Примерно отсюда отползла та восставшая женщина, и здесь же она билась лицом в землю… И не только физическая боль гулко стучала в ушибленном теле несчастной глупышки; током пронзала ее боль ментальная, психологическая. От такой боли ей самой захотелось свернуться калачиком, и чем больше она нарастала, тем ближе Эммелина была к состоянию восставшей из мертвых. Хотелось выбить боль из себя, но пока она еще понимала, что удар головой не облегчит…

Тень больно пнула девушку ногой в живот. У Эммелины перехватило дыхание, она закашлялась, скрутилась, попыталась отдышаться. Тень не дала ей передышки. Перевернув девушку лицом к себе, она уселась верхом и начала бить ее кулаками. Лишь от части ударов Эммелине удалось увернуться, остальные попадали по худому лицу, по шее, по голове. Девушка попыталась отбиваться руками, но руки вязли в тени, как в густом киселе. Тогда Эммелина оттолкнулась ногами, чтобы выскользнуть из-под страшного существа. Получилось не очень удачно – кулак твари попал ей точно в гортань, второй – в грудь. Эммелину пронзила острая боль, а затем – потемнело в глазах.

И она пожалела, что все еще оставалась в сознании. Со всей этой болью, с невозможностью вдохнуть, с тяжелой теневой тварью на себе нужно справляться самой, без чудесного спасения, без внезапного пробуждения в чистой постели. Но самое странное в этом было то, что Эммелина как будто уже сталкивалась с подобным раньше. Ее никогда не били вот так безжалостно, повалив на землю, угрожая жизни! Но ощущения этой бессмысленной, вязкой борьбы и тяжести, которая вдавливает в землю, и боли, которая лишает возможности дышать, были ей знакомы.

Глава 2. Язык ни одного из миров

Нет, я не хочу принимать ваш яд. Вы можете ломать мои кости битой, но, давайте признаем, я выше этого. Я не опущусь, чтобы вдыхать ядовитый смрад ваших пастей.

– / AE ?? //– очередной вопрос – я знаю, ты его уже задавала, и сейчас пытаешься дотянуться им до моего спрятанного нутра – сливается в одну высокую ноту. Еще немного – и переход в ультразвук. Я, наконец, перестану тебя слышать.

Снова вопросы. Вас теперь двое, мои «родные». Слова сыплются градом, ощущаются метательными ножами. Вы не понимаете, что мой гроб сколочен уже давно, и сейчас вы лишь забиваете в крышку гвозди?

– ^^^^^????? //

Я все больше отдаляюсь, и, наконец, писк, от которого раскалывается моя голова, стихает. Становится шепотом. Далеким шумом прибоя. Я отъезжаю от него все дальше.

Остается только мягкий шелест шин.

Благословенная тишина во тьме. Долгие четырнадцать лет мне не удавалось, и вот, наконец, я ушел, оставив миру кататоническую скульптуру из собственного тела.

***

– Ну, что будем делать? – пробасило жилистое рогатое существо, скрестив руки и сузив жуткие янтарные глаза.

– Ты у меня спрашиваешь? – тонкий паренек округлил в ужасе глаза. До этого его сосед по подводной лодке никогда не спрашивал совета. В иной раз он бы обязательно использовал эту возможность и обернул простой вопрос в крепкий дружественный союз, но…

Конечно, Бывалый знал, что произошла катастрофа. Во-первых, в помещении центрального поста находилось слишком много человек. Во-вторых, один из них забился в угол и решил побыть полупрозрачным. В-третьих, весь центральный пост заливал яркий красный свет.

Рогатый, чье кодовое имя было Шустрый, в раздражении закрыл глаза, опустил руки и сжал кулаки.

– Мальчики, не ссорьтесь, – фальшиво пропел Дурак, но тут же просек, что его актерское мастерство сейчас летит туда же, куда все управление лодкой. Заткнулся и продолжил грызть крашеные ногти.

***

Три личности пытались договориться. Они не знали, зачем, ведь раньше у них это не получалось. И сколько бы Бывалый ни мечтал о крепком дружеском союзе, получался только конфликт, и лишь чудом Шустрый еще не разнес лодку. Да и Бывалый порой хотел выжечь это место, избавив его от треклятой тьмы и черных острых шипов.

Сейчас кое-что было иначе. В мерцании красной тревоги ни один из них не обладал оружием, их голоса и руки слабели, а мальчик, забившийся в угол, становился все менее отличимым от стены корабля. Спор, и правда, походил на переговоры. И они становились все тише, тише, тише…

***

Хор из трех голосов затянул песню. И нельзя сказать, что эта песня имеет куплеты и припев, сюжет и лирического героя. Это были строки, которые три соседа по подводной лодке читали нараспев, и голоса их резонансом отдавались от стен.