– Мистер Тэлбот скончался, – ответила мне женщина в трубке.

Такого поворота событий я не ожидала. У меня едва ли не опустились руки. Страшное подозрение закралось в глубину моего сердца: неужели моя настойчивость могла быть причиной его смерти?

– Когда это произошло? – только и нашлась спросить я.

– Вчерашним вечером, – вымолвила дама, явно спешившая закончить разговор.

Либо в моей голове окончательно все перепуталось, либо…

– Но как же это возможно? Ко мне сегодня утром заходили его племянники, и они словом не обмолвились о кончине дядюшки. Даже напротив – выказывали свое беспокойство о его здоровье.

– Милочка, о чем вы говорите? Я домоправительница мистера Тэлбота уже с десяток лет и ни разу не слышала ни о каких племянниках. Из родственников у него никого не осталось – точно знаю.

Слишком затянувшееся молчание с моей стороны вызвало разрыв связи с другого конца провода. Чересчур любезная домоправительница решила не церемониться со мной и моим негодованием.

Рука непроизвольно потянулась к кофейной банке, сосредоточенно лавируя между соусницей с вишневым джемом и пакетом дешевого сока. Под конец этого дня в моей голове укоренились две мысли: во-первых, нужно сказать Шарлот, чтобы она впредь покупала кофе другого производителя, во-вторых, что смерть мистера Тэлбота обросла необъяснимыми фактами.

Ранним утром (ранним ровно настолько, чтобы это выглядело приличным) я позвонила в дверь дома Лонгфордов. Пожалуй, мое появление застало врасплох нас обоих. Терри открыл мне в одном полотенце, плотно обвивающем его талию. Капли воды еще не высохли на раскрасневшемся теле и тонкими струйками стекали по груди. Волосы были влажными и взъерошенными. Однако тени под глазами подсказали мне, что проснулся он уже давно или же вовсе не ложился в кровать.

Ситуация могла показаться пикантной, поэтому оставалось надеяться, что мои щеки не зальются предательски краской.

– Проезжала тут неподалеку и решила завезти любезно данные взаймы бумаги, – протараторила я. – Все необходимое уже переписала, а в долгу быть не люблю.

Терри не обратил внимания на смущение непрошеной гостьи. Мой приход привел его в замешательство, и он выглядел растерянным. Казалось, я приехала некстати. Он постарался принять менее серьезный вид, но было заметно, что удается это ему с трудом.

– Заходи, налью тебе кофе, – пригласил Терри, но мысли его были где-то очень далеко.

Я прошла на кухню и села на высокий стул за барной стойкой. Чувствуя неловкость, я медлила с истинной причиной моего визита – сообщением о кончине мистера Тэлбота. Но видя, что Терри явно не готов сейчас обсуждать чью-то смерть, я заняла выжидательную позицию в надежде на более подходящее время.

Он молчаливо поставил передо мной кружку и занес над ней турку, от которой исходил манящий превосходный аромат. В глаза бросились его тонкие худые пальцы – они немного дрожали. Или мне показалось? Внезапно его рука дернулась и часть кофе расплескалась по столу.

– Черт, – в сердцах процедил он, рассердившись на себя за оплошность.

– Да ничего страшного, у меня часто так бывает, – постаралась я разрядить обстановку.

– Сейчас переоденусь и спущусь к тебе через пару минут, – бросил он мне и растворился в коридоре.

Оставшись одна в незнакомой обстановке, я решила оглядеться. Кухня занимала небольшую часть дома и, на мой взгляд, была тесноватой. Однако в ней с легкостью разместился массивный кухонный гарнитур в классическом стиле и обеденная группа, рассчитанная на четверых человек. Я обратила внимание, что на кухне царит порядок: раковина и варочная панель блестят чистотой, а немногочисленная посуда витринно занимает строго отведенные ей места. Что было либо признаком чистоплотности и трудолюбия двух живущих в этом доме мужчин (что, замечу, встречается редко), либо частым отсутствием на ней хозяев как таковых.

Чего в этой комнате не было, так это уюта. Обделенный вниманием роскошный чайный сервис за ненадобностью сиротливо размещался на верхней полке серванта, задвинутый наспех другой ненужной посудой. На обеденных тарелках громоздился керамический кувшин. Ни один из двух подоконников не был облагорожен цветами. Ни милых занавесок, ни корзинки с фруктами или печеньем, ни одной вазы. Как видно, здесь не хватало женской руки, которая бы наполнила жизнью это подобие кухонного храма, и изредка заглядывающих гостей, вносящих очаровательную сумятицу в любой порядок.

Появление Терри прервало созерцание нового для меня помещения. Теперь он был одет в черные брюки и безупречно белоснежную рубашку, но по мокрым волосам, хотя и наспех приглаженным расческой, можно было угадать утренний конфуз, который, по всей видимости, не оставил равнодушной лишь меня.

– Присоединишься? – любезно указала я на кофе.

– Пожалуй, откажусь, – ответил Терри, не глядя на меня.

Он подошел в раковине, открыл кран и стал мыть руки. Терри делал это с такой тщательностью, словно пытался что-то оттереть. Однако, насколько я могла заметить, руки были чистыми, да и он сам недавно вышел из душа. К чему все это? Это показалось мне странным.