«Ты что, уже приехала?»

Приехала. Двадцать пять минут назад, потому что именно тогда мы и договорились встретиться! И все эти двадцать пять минут я жду его в промёрзшем насквозь парке. Я заходила погреться во все магазины, которые отсюда только видно, а его до сих пор нет.

Мир совсем не таков, как в подростковых романах: время не замедлится только потому, что герой опаздывает, ключи от всех дверей не упадут к его ногам, снег не растает, и прекрасная принцесса может не дождаться. В реальности не существует никаких предназначений, ничего, предначертанного судьбой. Не бывает «вторых половинок», которые дождутся, несмотря ни на что. Не бывает заклятых врагов. Бывает так, что за чередой неудач и трудностей следует не счастливый финал, а ещё одна череда преград. Бывает так, что прекрасные девы оказываются сиренами, готовыми высосать все твои деньги и душу. Но чаще всего бывает так, что, хотя ты и нацепил корону, оказываешься никаким не принцем, а самым обычным зевакой в толпе. И роман этот написан совсем не про тебя.

«Чёрт! Ну, подожди, ладно?»

Я без труда отыскиваю место Кота в мире моей технической альтернативы: он – ночник. Симпатичный и милый, немного отгоняющий темноту моего одиночества. И всё-таки света ночника не хватит, чтобы читать. Чтобы писать, рисовать, отыскать упавшую серёжку… Этого света хватит только на то, чтобы дойти до выключателя, не наступив в темноте на кота. Или на то, чтобы спокойно уснуть при боязни темноты.

Я не боюсь ни темноты, ни одиночества, у меня даже нет кота. И всё-таки ночник стоит у меня на полке. Я купила его в IKEA просто потому, что он симпатичный. С котом та же история: он мне не нужен, я не люблю его, и у нас это взаимно. Я была очарована его манерой говорить тихо и подбирать слова, мне нравилось, что он пользуется популярностью у девушек и всё-таки обратил внимание на меня. Но больше всего мне нравилось, что окружающие наконец отстали от меня с вопросами, почему я одна, и предложениями познакомить с кем-нибудь.

Вот только я не знаю, какая выгода от отношений со мной самому Коту. Я несимпатичная и неумная, занудная и предпочитающая проводить время в одиночестве. Порой мне кажется, что всё это какая-то глупая шутка или спор, что Кот и его друзья смеются надо мной, поверившей, что со мной кто-то хочет быть. Они делают ставки, буду ли я ждать его в заснеженном парке, как долго я стану терпеть его скотство. Я знаю, что это глупо, что такие нелепые розыгрыши тоже бывают только в подростковых фильмах и романах, и всё же меня не отпускает чувство неправильности происходящего. Я почему-то совсем не верю Коту. Я даже не могу заставить себя называть его по имени.

«Нет, – отвечаю я ему. – Я иду домой».

Прошло уже полчаса. Можно было пересесть на трамвай и доехать без пробок. Можно было уже пешком дойти. Те, кто ставили сегодня на то, что я уйду, могут забирать свой выигрыш и угощать друзей выпивкой.

Отключаю звук на телефоне, убираю его в карман. Встаю. Заледеневшая скамейка отпускает меня со скрипом, на заднице остаются плотные снежные полосы. Отчаянно пытаюсь отряхнуться.

Только теперь вижу то, что скрывал от меня капюшон с пышной меховой оторочкой: рядом со мной на скамейке уже некоторое время сидит Дьявол. Одет он всё в то же шерстяное пальто, в котором я встретила его в первый раз в сентябре, и которое выглядит не особенно тёплым. Шапки на нём, конечно, тоже нет. Наверное, дьяволы не мёрзнут и не валяются в постели с температурой и соплями. Он совершенно ничем не занят, даже не прикрылся газетой ради приличия, а абсолютно беззастенчиво взирает на меня.

– Алиса Евгеньевна, – произносит он наконец, опустив приветствие, – вы не изволите пройтись со мной?

– Я тут жду кое-кого, – беззастенчиво вру я.

– Неправда, – сухо отвечает Дьявол. Ни лукавой усмешки угадай-откуда-я-знаю, ни раздражения не-ври-мне-смертная – одна только констатация факта. Пожалуй, он мог бы оказаться реалистом, не имей слишком явного личного интереса к людям. – Неправда, вы уже собираетесь уходить.

– Вы что, читали мою переписку?!

– Ни в коем случае.

Стоит ли верить Лукавому? Само его имя говорит, что нет, что честности и правды от этого персонажа не дождёшься… Я однако не припоминаю, кому он врал. В библии Дьявол говорит правду, другой разговор, что это обычно лишь часть правды, та, что выгодна ему самому. Но всё-таки это правда. С другой стороны, стоит ли опираться на такой ненадёжный источник, как библия? Научных доказательств она под собой не имеет, списка использованной литературы и исследований не прилагается.

Пытаюсь вспомнить, успел ли он мне наврать или подгадить за те полтора месяца, что мы знакомы. Кажется, не успел…

А, впрочем, пусть даже он и следил за мной и таращился в мой телефон, и читал мои сообщения – личного там ничего нет. Любому в этом парке и без чтения моих переписок ясно, что я ждала кого-то целых полчаса, а он так и не явился и уж, скорее всего, не явится, и теперь я совершенно определённо собираюсь уходить.

Дьявол не спешит подниматься с обледеневшей скамейки. Болезненно морщась, он растирает своё больное колено.

– Сильно болит? – неожиданно для самой себя спрашиваю я.

Он поднимает склонённую над коленом голову, смотрит мне в глаза и вдруг начинает смеяться. По-доброму, искренне, будто он рад мне и моим словам. А глаза остаются злыми и ненавидящими.

Конец ознакомительного фрагмента.