Шрифт:
– Кстати, чаще всего привозит товар ваш «Пасифик».
– Что? То есть вы хотите сказать, что трюмы «Пасифика» забиты обовью?
– Нет, что вы! – усмехнулся Оливер. – Но какой-то товар он точно привез. Попробуйте узнать у капитана.
– Но может быть, весь товар уже перевезли на берег?
– Нет, к «Пасифику» еще не подходили таможенники.
– Откуда вы знаете?
Вместо ответа Оливер показал на окно.
– Мне видна вся гавань. Таможенное судно еще не подходило к вашему кораблю.
– Интересно, – сказал мистер Деклер и внимательно посмотрел на Оливера.
Документ Оливер подготовил к обещанному времени и с почтением вручил мистеру Деклеру. Документ был в жесткой картонной папке. Кроме того, Оливер заказал несколько сумок из прочной холщовой ткани, одну из которых вручил понравившемуся клиенту.
Тот повертел в руках сумку и сказал:
– Не хватает самого главного.
– Что? – удивился Оливер.
– Вы же гордитесь своей работой?
– Да, конечно, да! – ответил Оливер.
– Тогда на сумке надо написать ваше имя, – сказал мистер Деклер. – Что-нибудь вроде «Оливер Берджис. Любые нотариальные услуги хоть на краю света!»
Сказав это, мистер Деклер улыбнулся и, прощаясь, приподнял свой котелок. Оливер увидел, что у этого джентльмена гладко выбритая голова, на которой красовался уродливый шрам.
«Как у настоящего пирата!» – подумал Оливер и про себя воскликнул. – «Вот кого он мне напоминал! Овеянного морскими ветрами пирата!»
Но Оливер тут же сам себе возразил: «Остепенись, какие сейчас могут быть пираты?!»
Сцена 81
– Хей, хо-о-о, хей, хо-о-о.
Я возвращался с Генрихом обратно на корабль. Лодочника нашли быстро. У берега их крутилось множество и вот сейчас один из них сейчас налегал на весла, словами помогая себе.
– Хей, хо-о-о, хей, хо-о-о.
Цель поездки была достигнута. Теперь до самого совершеннолетия Генрих мог находиться со мной на всех законных основаниях. Хотя, если говорить откровенно, то на берег я поехал, чтобы отвлечься от неприятных мыслей. Пара глотков виски помогли унять дрожь, но, чтобы забыть о происшедшем, нужна была гораздо большая порция, а напиваться мне не хотелось. Я вспомнил, что у меня есть дела берегу, сходил к капитану за обещанными документами про выдуманное спасение Генриха на море и вместе с Генрихом отправился к нотариусу в английский сеттльмент. Пока мы были у него, пока я покупал билеты на «Звезду Востока» до Гонконга в фойе Гранд Отеля, пока пили кофе в небольшом уютном кафе, отвлечься получалось. Но как только лодка с нами поплыла к «Пасифику», мысли вернулись.
– Хей, хо-о-о, хей, хо-о-о.
Беспокоили даже не мысли, а образы. Вот Вера подходит ко мне с веревкой, и сразу в душе появляется обида за свою глупость и доверчивость. С мазохистским наслаждением в голове появляется выдуманная моим мозгом картинка, как я лежу голый, словно жертвенный баран, а меня связывают по рукам и ногам. «А ведь тогда мне это даже нравилось,» – подумал я, шумно выдохнул и покрутил головой, чем привлек внимание сидящего рядом Генриха. Образы на мгновение отступили, но быстро вернулись. Вот Вера в нижнем белье, склонившаяся надо мной. Ее, поднимающаяся от учащенного дыхания, грудь. Острие стилета, осторожно касающееся моих шрамов на боку. Снова Вера, сидящая на стуле с закрытым ладонями лицом. Где она сейчас? Осталась на корабле или уехала? И тут я понял, что меня тревожит не попытка моего несовершенного, в чем-то даже потешного убийства, а мысль о том, что теперь у меня с Верой, наверное, уже ничего не будет. А было? Не «было», а «есть»! Моя, неожиданно появившаяся привязанность к этой внешне холодной, молодой женщине, никуда не исчезла. Мне по-прежнему хотелось быть рядом с ней, смотреть, как она рисует, обнимать ее, раздевать, целовать ее губы, слушать ее дыхание. И все появляющиеся в голове образы просто напоминали мне, что этого всего, скорее всего, больше не будет, от чего на душе становилось неприятно и тоскливо.
– Хей, хо-о-о, хей, хо-о-о, – считал лодочник, и я стал мысленно повторять за ним, подстраивая под его счет свое дыхание. Как обычно, это помогло успокоиться. Образы отступили. А может быть, дело было в том, что я просто осознал причину своих переживаний, и этим, всплывающим в моей голове картинкам, уже не надо было докучать мне.
В этот момент лодка с негромким глухим стуком ткнулась носом в железный борт «Пасифика», а лодочник ловко вскочил и ухватился на перила все еще спущенного трапа. Я вручил лодочнику обещанную плату и подтолкнул Генриха вперед. Мы поднялись на борт корабля.
На корабле Генрих отправился искать своих новых друзей-мальчишек, а я спустился в каюту, чтобы убрать полученные документы. Получше и подальше. Достал свой чемодан, и как были документы в холщовой сумке, подаренной молодым нотариусом, так я и засунул их на самое дно. Я уже почти закрыл чемодан, когда заметил на боковой стенке кармашек, который раньше как-то прошел незамеченным. Кармашек был из той же ткани, что и обивка чемодана. В его верхний край была вшита, очевидно, какая-то резинка, которая прижимала верхний край кармашка к стенке чемодана и не давала вывалится содержимому, которым я и поинтересовался. В кармашке был совсем небольшой сверток. Я развернул его. В окружении старых рекламных объявлений лежало небольшое женское колечко с блестящим, прозрачным камнем. Скорее всего, золотое. Металл был желтоватым, и само кольцо, несмотря на небольшие размеры, невесомым не ощущалось. Камень был небольшой, но и немаленький. Его размер, на мой взгляд, хорошо соответствовал размеру самого кольца.
«Еще один отголосок жизни Деклера,» – подумал я. При этом никаких эмоций старого хозяина тела я не ощутил. Я повертел кольцо в руках, посмотрел на камень на свету из иллюминатора и почему-то положил не обратно в чемодан, а в карман пиджака.
У меня был выбор завалиться на кровать, дождаться начала ужина, а затем отправиться в капитанский салон либо подняться на палубу и подышать свежим воздухом. Я оглянулся по сторонам, где еще совсем недавно я доказывал Вере, что я не Деклер, а совсем другой человек, вздохнул и отправился наверх.