Заведя руки за спину, он прошелся вдоль стены, изучая витражи. Дана чувствовала, что ему неловко.

— Я тоже частенько болтаю, чего не следует, — она попыталась разрядить обстановку. — Иногда делаю это, только чтобы не молчать. Молчание меня страшит.

— А я люблю тишину. Она мягкая, тепля как пуховое одеяло. Накрывает с головой как снегопад. Жаль, что вместе с ней приходят мысли о прожитых годах.

— Говоришь как древний старик. Сколько тебе лет? — словно невзначай спросила Дана, надеясь, что вопрос его не рассердит.

— Когда я родился, на холме еще росли деревья. Вокруг не было ни следа человеческого жилья на много-много дней пути. Марек поделился с тобой содержанием нашей беседы с его братьями? — Рихард нарочито медленно обернулся, не желая пугать ее. — Конечно, он не мог удержаться от соблазна рассказать тебе историю рождения Безмолвного герцога. Не волнуйся, — он успокаивающе поднял руки, видя, как она побледнела, — я не сержусь. Мне известно, что люди весьма болтливы — на это и сделан расчет. Не хочу исчезнуть из вашей памяти без следа.

Рихард снова вручил ей книгу. Девушка пыталась по выражению его лица разгадать, в чем скрытый смысл этой затеи, но герцог стал само безразличие. Он поспешно выпроводил ее из зала. Вежливый приглашающий жест, аккуратное, но настойчивое подталкивание в спину и она очутилась на лестнице, прижимая к груди тяжелый фолиант. Каменная плита со скрежетом закрыла тайный проход за ее спиной. По коже пробежал холодок. Когда Дана обернулась, хозяина замка рядом не было, он остался в сокровищнице. Она прислушалась: из-за стены раздались приглушенные звуки лютни.

На исходе лета утром на болоте особенно прекрасно. На рассвете поверхность топи окрашивается в кроваво-красные тона. На черных бездонных провалах, покрытой пленкой, появляется малиновый отблеск. Вода успевает прогреться только к полудню, поэтому ранним утром от нее идет холод, пробирающей до костей. Плотный туман стелется по земле, жадно окутывая кочки, поросшие колючими травами. Под покровом тумана ночные твари уползают в норы, уступая место дневным жителям. Вместе с первыми солнечными лучами из чахлого леса раздаются робкие птичьи трели.

На маленьком клочке суши, поросшем соснами, герцог отдыхал после ночных трудов. Убаюканный родными звуками болота Рихард задремал, ничуть не беспокоясь о том, что рядом плавают изувеченные тела. Вечная топь милостиво приняла в свое бездонное лоно обращенных. Ими тут же заинтересовались серебристые караси, начавшие утреннюю кормежку.

Все лето Йохан и Беррис атаковали Вечные топи с двух сторон, не давая Безмолвному герцогу передохнуть, но встретив достойный отпор, были вынуждены приостановить вторжение. Постепенно поток обращенных сошел на нет, Йохан отступил на прежние позиции. По лесу сновали лишь небольшие отряды, которых уничтожали стражи. Рихард днями и ночами выслеживал врагов, добираясь до них в местах, куда даже его люди не решались заглянуть. Обращенные воины змея не знали страха, отправляясь на смерть с холодным безразличием.

Два человека показались из-за густого кустарника. Они двигались медленно, осторожно ощупывая дно впереди себя длинными шестами. Ходьба по болоту их вымотала. Судя по черным разводам на одежде, они не раз погружались в трясину по грудь. Мужчина помоложе, шедший первым, был стражем. Он то и дело поддерживал второго — худощавого верзилу, выходца из иных краев. Страж огляделся и обрадовано показал спутнику на свежие останки врагов.

Рихард почувствовал их присутствие и очнулся. Выглянув из-за деревьев, он громко и протяжно свистнул, привлекая внимание, и спустился к воде. Чужак невольно охнул, увидев идущего к нему по водной глади Безмолвного герцога. Можно было предположить, что Рихард ступал на скрытые от глаз кочки, но он двигался прямо, ни разу не провалился и не изменил скорость ходьбы.

— Принес новости? — спросил Рихард стража, избавляясь от бурой лягушки, пригревшейся за шиворотом во время отдыха.

— Я лишь проводник, господин. — Страж посторонился, указав на спутника. — Этот человек искал с тобой встречи.

— Должно быть, у тебя действительно важное дело, — заметил герцог, пытаясь вспомнить, встречал ли он прежде высокого, болезненно худого человека. Его рыжие волосы и клиновидная борода кого-то ему напоминали.

— Прошу простить мою назойливость, господин. — Чужак избегал смотреть в лицо герцога, сосредоточившись на изучении его колен — благо они оказались как раз на уровне его глаз. — Я должен лично вручить вам послание. Дело срочное, у меня не было никакой возможности ждать вашего возвращения, — он не без труда снял со спины измазанный грязью мешок и начал распутывать завязки.

— Повремени с этим, пока не ступишь на твердую землю. Как твое имя?

— Колин Половина.

— Половина?

— Да, такое прозвища из-за того, что я всегда был худ, словно половина человека, — пояснил он.

Протянув руку, Рихард рывком вытащил обоих из воды на соседнюю кочку. Ступая след в след за герцогом, они добрались до островка, покрытого деревьями. Страж устало опустился на траву, а гонец, разрезав набухшие завязки, протянул герцогу влажную черно-серую ленту с вышитым на ней дубовым лесом. Рихард узнал ее. Он сам подарил ленту отцу Гибо — Венсону Мудрому, когда тот был молодым человеком и не заслужил еще столь внушительного имени.