– Не удивил, – согласился я, – разве, что тем, что сам не пожелал отправляться в Крахатдум.

– Может быть, соблюдает имидж… А может быть, что еще…

– Сейчас неважно. Мы все равно уже никак не сможем выполнить его желание, – хмыкнул я.

Дядя Гена смотрел на меня, нахмурив брови, затем улыбнулся.

– Я горжусь тобой, – выдал он. – Я рад, что у нас с Инни есть такой сын, как ты.

Засмущал, черт подери! Так неожиданно… Хех…

– Нам тоже с мамой повезло, что ты был рядом с ней и со мной, – благодарно кивнул я.

Дядя Гена хмыкнул, а потом, хлопнув огромной ручищей себя по ноге, изрек:

– Вот и славно. А теперь давай перейдем к делам…

Вдвоем мы минут сорок обсуждали детали нашего ближайшего будущего, после чего направились на очередную (очень надеюсь, что решающую и успешную) встречу с «Хвостом Виверны».

В целом, тот день выдался напряженным, как и вечер, который мы вместе с дядей Геной провели на встрече глав Альянса.

Вернувшись домой уже ночью, я не смог сразу заставить себя отправиться в свою спальню. Пожелав спокойной ночи дяде Гене и своим Стражам (сопровождали меня Арнольд с Куприной, и им пришлось приказать идти спать), уселся на одной из скамеек во дворе, прямо напротив статуи мне великому.

Дело сдвинулось с мертвой точки. Нет, не так – дело сорвалось с места и понеслось во весь опор. Надеюсь не в пропасть…

Эх, привык я во многом полагаться на свою чуйку. Сейчас же в некоторых вопросах она не дает четких ответов, а порой и откровенно теряется. Что нервирует. Однако в то же время это и заставляет сердце биться быстрее, а душу сжиматься от нетерпения. Азарт? Пожалуй, он…

Мы с союзниками считаем наше дело правым! Хотя среди нас и мало тех, кто сражается только ради благородных идеалов. Каждый в той или иной степени преследует свои эгоистичные мотивы. Если подумать, даже тот, кто поднимает меч исключительно ради свершения подвига и правого поступка – тоже эгоист, жаждущий удовлетворить свою потребность к защите слабых и справедливости.

Если размышлять дальше, в нашей войне и вовсе нет правых и виноватых. Есть только цели, которые преследует та или иная воюющая единица.

Однако же когда мои эгоистичные цели совпадают с моим пониманием, что есть хорошо, а что плохо – вот тогда я могу сказать, что сражаюсь за правое дело.

Условно конечно. Многое в мирах условно…

Отчего-то думая об этом, я вспомнил о Клавдии Игоревне. Не обычной школьной учительнице, а о том могущественном существе, что дало мне силу. Всплывший в голове образ усмехался одобрительно. Да уж, чего только не привидится.

Внезапно я ощутил приближение мощного и знакомого сосредоточения праны. Повернув голову, улыбнулся Дите, облаченной в халат, подол которого опускался ниже колен.

– Чего не спишь? – осведомился я.

– Проснулась, подошла к окну и заметила тебя в одиночестве, – чуть смущенно ответила она. – Можно присесть? Не помешаю?

– Конечно, садись, – я демонстративно подвинулся, хотя и так места на скамейке хватало.

– Удивительно видеть тебя одного в такое время, – произнесла она, уместившись рядом так, чтобы не соприкасаться со мной.

– Отчего же?

– Хотя бы оттого, что вчера у тебя была свадьба с Госпожой Ранзой, а меньше недели назад с Госпожой Ханиэль. Что-то случилось?

Логичный вывод. Если я ночью сижу в одиночестве, а не провожу время с кем-то из жен (необязательно в постели – те же прогулки тоже считаются), можно заподозрить неладное.

– Прости, я, должно быть, лезу не в свои дела, – смущенно выпалила Дита. – Вероятно кто-то из них просто готовится к свиданию, а ты ждешь. Ой… прости, забудь, – богиня отвернулась. – Я, наверное, пойду.

– Ничего страшного, не переживай, – выдал я пару дежурных фраз, чтобы успокоить девушку.

На самом деле, я хотел бы ей рассказать, что моих жен нет во дворце, однако такие подробности выдавать потенциальному противнику не стоит. Да, утром увидит, что Хани, Ранза и остальные отсутствуют. Но пусть лучше думает, что по делам рода они отправились рано утром, а не вечером (не ночевать дома более подозрительно).

– Илья, – вновь повернулась ко мне девушка, – скажи…, – она поджала губы и опустила глаза. Хочет раскрыться, хочет, чтобы между нами была искренность, но чувствует, что все сложно. И это давит на Диту. Сильно давит.

– Спрашивай, не бойся, – подбодрил ее я.

– У нас с тобой все будет хорошо? – заглянув мне в глаза, тихо спросила она.

– Да, – ответил я ей то, что она хочет услышать.

Дита неловко улыбнулась:

– Я рада.

– Иди спать. Завтра у нас у всех большой день.

Пробуждение было очень приятным.

— Ох, Господин Ильяриз, — изобразила удивление Ранза, — вы уже проснулись? Какое счастье! Может быть, тогда уделите внимание вашей супруге? – игриво закончила она.