– Эй! – возмутился Маршалл. – Не нужно со мной сюсюкаться как с малышом! Я тоже пойду с вами, и это не обсуждается.

– А малой-то рвётся в бой! – похвалил Рейнхарт Тома.

Молодой полицейский расплылся в улыбке, ему было приятно слышать похвалу от старшего товарища.

– Том тоже нам пригодится. План проникновение в квартиру достаточно прост, поэтому о нём я расскажу на месте.

– Том не идёт! – настаивал на своём Брайс.

– Ты противоречишь сам себе, напарник, – возмутился Том Маршалл.

– В каком смысле?

– Я же тебе рассказал основную причину, по которой я решил пойти служить в полицию.

– Да, я помню, но это не тот случай.

– Я что-то не знаю? – вмешался Джо.

– На протяжении всех своих лет я был слабохарактерным аутсайдером3.

– Самокритично.

– Да, я это признаю. Я был обычным школьным неудачником, меня пинали все кому не лень. У таких людей только два пути: либо терпеть, либо что-то менять в своей жизни. Школа закончилась, но тот запуганный Том всё ещё существовал и он мешал мне жить.

– И ты решил пойти в полицию, чтобы закалить свой характер?

– Да Джо, и ты не представляешь, каких усилий мне это стоило. Меня трясло от страха, когда я подавал документы в академию, я прекрасно представлял, что меня ждёт на службе. Я осозновал, что мне, возможно, предстоит ловить тех самых хулиганов, которые доставали меня в школе. Брайс говорил мне, что единственный способ побороть свой страх – это идти к нему на встречу, что я собственно сегодня и сделал. Он сказал, что возьмётся за моё «воспитание». Я понимаю, то, что ты Джо затеял – это не прогулка на свежем воздухе, там реально может быть опасно, вплоть до трагедии.

– Что же ты дружище, – Джозеф обратился к Роджерсу, который задумчиво крутил пустую пивную бутылку в руках, – сам вызвался сделать из мальчика мужчину, а сейчас собственноручно в пелёнки его закатываешь.

– У тебя папа и мама… – начал Роджерс, но тут же был перебит Маршаллом.

– Да, у меня папа и мама, более того, я до сих пор живу с ними и не потому, что у меня нет денег снять себе жильё, а потому, что мой страх не даёт сделать даже этого. Любая жизненная сложность, стоит ей лишь появиться на горизонте, заставляет меня забиться под одеяло и остаться там. Потому что под одеялом комфортно, я не вижу монстров, но я увядаю, я не вижу жизни. Я должен побороть в себе эту хрень!

– А почему ты не пошёл в армию? – поинтересовался Рейнхарт. – Армия – школа жизни.

– Армия пугала меня больше, чем служба в полиции, – развёл руками Маршалл.

– Ладно, пусть будет по-твоему, – сдался Роджерс. – Но пообещай мне, что будешь делать все, что тебе скажут и ни какой самодеятельности! Ты меня понял?

– Так точно, офицер Роджерс! За успех в нашем деле, – обрадованный паренёк приподнял бутылку пива в качестве тоста и сделал несколько больших глотков.

– Вот и славно, – похлопал Рейнхарт в ладоши, затем достал телефон, открыл на нём карту города и указал место встречи – недалеко от дома Палмера.

– Сегодня в час ночи собираемся в указанном месте. Том, у тебя дома есть рюкзак?

– Конечно, есть.

– Возьми с собой, он понадобится. Я тоже прихвачу свой.

– А что взять мне с собой? – поинтересовался Брайс.

– Только себя, этого вполне достаточно, – ответил Джозеф. – Сейчас 22:37, ещё есть время немного посидеть, а затем расходимся по домам и в час ночи встречаемся в условленном месте.

*

В это время, когда приятели сидели в баре и обсуждали затею проникновения в квартиру старика, Эдвард Холт уверенным шагом шёл по коридору городского морга. За ним в чёрных костюмах по обе стороны следовали двое мужчин. Подойдя к дверям секционной4, Эдвард приказал спутникам остаться снаружи, а сам вошёл внутрь.

Внутри секционной за небольшим письменным столом, заваленным различными папками с документами, спиной к Холту сидел полноватый, небольшого роста патологоанатом. Медработник жевал гамбургер и смотрел телевизор, стоявший на столе. Кудрявые чёрные волосы, аккуратно окружавшие лысую макушку, подрагивали всякий раз, когда медработник начинал смеяться от происходящего на экране телевизора. Во время смеха крошки от гамбургера вылетали у него изо рта. Он небрежно смахивал их рукой со стола на пол и снова продолжал уплетать лакомство в перерывах между приступами смеха.

Эдвард Холт покашлял, но толстячок продолжал своё занятие, не слыша, что кто-то зашёл в его обитель. Тогда Эдвард покашлял значительно сильнее. Патологоанатом вздрогнул от неожиданности и обернулся, представив на осмотр обескураженное от неожиданности лицо. Откусанный кусок гамбургера распирал щёки, на нижней губе повис кусочек моркови, а круглые очки ели держались на носу. Работник морга смотрел на Холта, не выпуская гамбургер из рук.

– Для вашей профессии вы не слишком-то и опрятны, – сделал замечание Эдвард.