И на мою беду одна из этих фигур — я.

Мне почти насильно всовывают плотный конверт, и я какое-то время не могу заставить себя открыть его — хочется сбежать трусливо, но я ведь сама сюда пришла…

— Что это? — шепчу непослушными губами.

Не фото. Толстая пачка бумаг с напечатанными на ней миллионом слов, из которых мой бедный мозг выхватывает только отдельные.

Я хмурюсь и перебираю листы, пытаясь вчитаться. А потом до меня доходит.

— Вспомнила?

— Зачем ты мне это отдал?

Хочу отбросить их от себя, как гадюку, но понимаю, что эти бумаги были лишь прикрытием — следующая, более тонкая пачка прячется снизу. Я достаю её, открываю последнюю страницу, смотрю какое-то время, а потом позволяю соскользнуть листам на пол и с трудом, как пьяная, поднимаюсь.

— Это не возможно…

— Да? Заблуждаешься, — он пожимает плечами. И подходит к небольшому шкафу, наливает себе какой-то крепкий напиток и делает глоток. — Документы говорят об обратном.

— Ни один суд не примет…

— Мы до него можем и не дойти.

— Даже если так — это всё легко исправить! Пара адвокатов, которых на этот раз мне хватит ума нанять и…

— Не так уж и легко, — парирует мужчина, продолжая пристально изучать меня и мои реакции поверх бокала. — Если ты, конечно, помнишь хоть что-то из основных пунктов.

— Помню ли я? Ты мне в свое время пояснил все доходчиво, — хрипло смеюсь и сама же пугаюсь своего каркающего смеха. А потом вскидываю подбородок. — Забудь об этом, Каримов. На этот раз я переиграю тебя, пусть и не понимаю, в чем смысл игры. И никакой брачный контракт и документы на развод, которые ты не подписал, меня не остановят.

— Но пока ты этого не сделала… — его губы кривятся в усмешке. — Ты все еще моя по закону. Жена.

И от интонаций, которыми он произносит это слово, я проваливаюсь… Нет, не в обморок, а в свое собственное прошлое.

— Пойдешь с нами в кафе? Потом может еще куда.

— Извини, но никак. Надо заниматься и доклад готовить…

— Ой, да сделаешь на выходные.

— Я занята на выходные.

Антон смотрит внимательно и явно не верит мне. Ну и пусть.

Еще я не убеждала своего одногруппника в собственной честности. Опять.

— Ты так всегда говоришь, — бурчит парень, с которым мы часто садимся рядом на лекциях, а я подавляю раздраженный вздох. — Мне кажется, ты просто нас игнорируешь нас… меня. Мы тебе так не интересны?

«Недотрога».

Нет, он это не говорит, но подразумевает.

Сначала я обижалась немного на это прозвище, пыталась разубедить, объяснить, что бюджетное отделение и стипендия даются не навсегда — надо постоянно подтверждать, что я справедливо занимаю свое место и пришла на этот факультет не ради студенческих вечеринок, а за знаниями. И что если я не буду работать по выходным, у меня не будет денег на что-то кроме макарон и дешевых носков.

Маме я запретила отправлять мне деньги. Сколько можно? Пусть для себя хоть немного поживет, купит себе что…

Но мои объяснения никого особенно не интересовали. Факультет управления и сервиса собрал множество активных, веселых и обеспеченных парней и девушек, и я среди них выделялась нежеланием тратить время на развлечения.

— Мне и правда надо заниматься, — вздыхаю. — И дело не в тебе или в вас.

— Угу, конечно.

Он, независимо засунув руки в карманы, уходит к поджидавшей его компании, которая издалека следит за нашим диалогом — у парочки моих однокурсниц при этом был такой вид, будто они съели что-то кислое.

— Не понимаю я тебя, Майя.

Подошедшая сзади приятельница разводит руками и смотрит на меня, прищурившись.

— Ох, Анжел, только не надо… — я складываю учебники и тетради в сумку.

— Не буду… хотя нет, буду. Ты не видишь дальше своего носа. — Светловолосая девушка выставляет вперед ладонь и начинает загибать пальцы. — У Антона богатые родители, собственная квартира и искренний интерес к тебе. Уверена, если ты ответишь на этот интерес, многие твои материальные проблемы будут решены.