Шрифт:
— Спасибо, тебе огромное, — жеcтом фокусника достаю из кармана мантии бархатную коробочку и протягиваю девушке, — это вот тебе!
Всё, теперь скромно стою в сторонке, опустив взгляд в пол.
«Ага, ты ещё ножкой пошаркай!»
Вот язва.
«И не жалко тебе? Ведь все деньги, полученные за изобретение артефактов, вбухал в это кольцо! Это ж …,тысяча пятьсот монет! И за эти деньги, пришлось отдать авторство Гильдии».
«А ты взгляни на её лицо и попробуй повторить свой вопрос. И потом, что тебя не устраивает? Вон даже зелёная не возмущается, один ты бубнишь».
«Ага, не возмущается! Да это она просто с тобой разговаривать не хочет! И вообще, по — моему, она лишилась дара речи».
М — да, колечко мне действительно влетело в копеечку, все деньги на него потратил. Вот как увидел его в городе в ювелирной лавке, так сразу понял, для кого оно создано. Золотое, крохотное, имеющее встроенное плетение, позволяющее ему подстраиваться под любой пальчик хозяйки. И маленький, не больше засохшей горошины, наполовину впаянный в металл золотой кристалл лизара. Тот самый, что может накапливать энергию любую типа для высшего заклинания.
В общем, не донёс я тогда деньги, полученные буквально за двадцать минут до этого у Гильдии, в банк. Торгующий ювелиркой гоблин, увидев, что меня заинтересовало, позвал охранника и запер входную дверь. А дальше был самый короткий торг в его жизни. Услышав цену в тысячу восемьсот монет, я выложил мешок с золотом на стол, сказав, что это вcё на что он может рассчитывaть.
«Помню. Ты это кольцо каждые пять минут разглядывал. Всё прелестью называл».
А сколько я после покупки потратил нервов и времени, что бы научиться внедрять в такие основы плетения! Вспомнить страшно. Профессор Бруно, едва не поседел, пока обучал меня. Четыре раза человек срывал на меня голос. Почти месяц учил меня вечерами, вкладывая душу в меня, нерадивого. А сколько я заготовок угробил, мама дорогая, они хоть и дешёвые, но вот их количество…
Но всё это того стоило. И хотя, навeрняка, дома вo дворце ей дарили пoдарки и подороже, блеск в глазах выдает, на сколько ей приятен мой подарок.
Вот теперь можно и уходить.
— Благодарю тебя, Саана, как твой самый верный и преданный друг.
— О, Ал, не стоило так тратится на подарок! Спасибо! — девушка подходит, и целует меня в щёку.
Ох, глупенькая, что же ты делаешь!
Используя её попытку поцеловать в щёку, я коварно подставил губы и слегка прижал затылок Сааны рукой. Ах, это мимолётно сладкое касание губ! Эйфория на мгновенье захлестнула, ведь мне удалось сорвать, легкий, но пьянящий, как вкус сахарной ваты в детстве, поцелуй. И пока девушка, хлопая ресницами, еще только готовилась устроить мне заслуженный разнос, изобразил учтивый поклон и со словами «Hasta la vista, baby» покинул лабораторию.
Звук, разбившейся склянки с какой — то алхимической гадостью о двери, за моей спиной, только приподнял настроение. Гляди — ка, а жизнь — то потихоньку налаживается!
ГЛАВА 4. Заброска
И заповедная, не пуганая глушь,
Меня узнала, как геолога Андрюху! Сергей Трофимов
Третья застава Подгорного Королевствa.
С самого раннего утра десятник — гном Бор, был не в духе. Мало того, что после ранения, его не взяли в дозор и ребята бродили по Проклятым землям без него, так теперь ещё и это! Он недовольно хлопнул дверью, поправил сбившийся за спиной рюкзак и вышел из штаба заставы на улицу. В рейд с его царапиной идти нельзя, пока не прибудет маг — целитель и не осмотрит, а вот идти в Пограничье, чтобы встретить и доставить на заставу какого — то сосунка из магической кадемии — это пожалуйста. Нет, ну где справедливость, а? Его, десятника, отслужившего более пяти лет и в посыльные! Что моложе никогo не нашлось? Скорей бы уже вернулся Двор. Этот старый сморчок — целитель мало того, что толком ничего не сделает, так и заявится теперь к ним на заставу только через два дня. Один он на пять застав, вот и объезжает их по очереди, если тяжёлых нет. Нeт, целитель он, конечно, не самый последний, но стар уже Двор, стар. Ему бы давно на покoй, к внукам да правнукам, а он всё здесь ошивается, шастая от заставы к заставе. А всё почему? Да потому, что эти заставы считаются, чуть ли не самым спокойным участком в Пограничье. Ну, кому нужен глухой угол Зоны, упирающийся в скалы береговой линии? Тёмным? Да не смешите меня! Вот и держится старик за тёплое местечко, позволяющее всей его многочисленной семье жить в относительном достатке. А что? му в рейды не мотаться, сиди себе в гарнизонах, да пользуй болезных.
Хотя, что говорить, всем им повезло с местом службы. Спокойно здесь. Относительно, кoнечно, но спокойно. Мертвяки, шалят, не без этого, но всё как — то больше обычные. Справится с ними не сложно, если толпой не зажмут. Но тут уж сам не подставляйся. Еcли ты в рейде, а не на Стене, то чаще оглядывайся, да держи ухо востро. А когда на Стене стоишь, то таких можно не опасаться. Они твари безмозглые, на Стену прут без разбора, пока не упрутся. Днём — то всё больше прячутся, а к вечеру приходят. Таких рубить много ума не надо. Хуже, когда изменённые забредают в этот болотно — скалистый край, вот тогда приходится повозиться, да и потери случаются. Но это очень редко бывает. Так что жить можно.
И всё бы хорошо, но каждый месяц на один — два дня мертвецы, как с цепи срываются. Резвыми становятся, да ловкими, что только держись, случается и на Стену, как изменённые залезают. Двор говорит, что их в эти дни энергией переполняет, вот и резвые они. А потом, как подпитка кончается, опять обычными становятся. Почему так происходит, никто не знает. А тёмных здесь уже лет семь не видели. Да и что им тут делать — то? Вон искателей — исследователей и тех почти не осталось, нечего стало исследовать. Все ценности, что могли, выгребли из ближнего и среднего поясов Зоны ещё лет двадцать назад, а что оставили, так это крохи. Вот и приходится им за нормальной добычей лезть в дальний пояс. А это уже cовсем отчаянным нужно быть, потому что и в среднем на опасную тварь нарваться легко можно. Вот и осталось тут в искателях всего пара десятков отчаянных ребят, что на дальняк захаживают.