На этот счёт я даже изобрёл формулу грамотного алкоголизма: 100 грамм – для здоровья, 200 грамм – для куража, 300 грамм – для болезни. У других, возможно, отношения со спиртным более дружеские, но для меня 300 грамм водки и выше всегда приводят к печальным последствиям, у меня падает иммунитет.

На третий день моей работы в ЦКБ я слёг дома с температурой и истекающим соплями носом. Мне было ужасно стыдно: только устроился – и сразу ушёл на больничный. Зря мы с Павлом в понедельник так усердно квакнули.

Вообще, я не считаю себя больным человеком, но на новой работе простужаться стал с периодичностью раз в два месяца. С одной стороны, я винил в этом условия, в которых мне приходилось работать – целыми днями копался в кипах пыльных бумаг, а аллергию на пыль ещё никто не отменял. С другой стороны, мне было ясно, что мой нынешний иммунитет был не на высоте, но по какой причине это происходит, можно было только догадываться.

В террариуме единомышленников

Мой приход в ЦКБ персонал рассматривал двояко. Многие видели во мне преемника Савина, но Геннадий Тихонович был весьма амбициозным бодрым дедушкой, и пост свой покидать не собирался. Да и я поначалу не горел желанием сесть в кресло зама по персоналу, мне ещё было необходимо многое освоить в кадровом деле. Терпеть не могу дилетантов, смело садящихся на место руководителя, но не знающих при этом ничего.

Каждая новая фигура в организации была на виду и нещадно обсуждалась за чаепитиями и в курилках. В бюро было не так уж мало злых и завистливых людей, да они в каждой организации есть. Эти особи ревностно рассматривали новичков, особенно если человек приходил не инженером в основной состав, а специалистом в какую-то вспомогательную службу.

– Накладники нам не нужны, – с пеной у рта возмущались эти людишки, – они наш хлеб отнимают.

Да, в небогатых конторах народ готов порвать грелку за каждую копейку. Они не готовы понимать, что полноценная работа может получиться только в слаженной, многогранной команде. Режиссёр и актёры не могут сами снять нормальный фильм, потому что для конечного результата требуется привлечь великое количество людей – посмотрите титры по окончании кино: ему нет ни конца, ни края.

– Позвольте поинтересоваться, чем вы будете здесь заниматься? – задала мне прямой в своей бестактности вопрос одна инженерша, женщина с суровым выражением лица. – Что, в отделе кадров трёх человек мало?!

Я уже привык к тому, что поток страждущих в отдел кадров не прекращается ни на минуту, и поглазеть на нового менеджера по персоналу пришли уже практически все.

– У вас нет полномочий задавать мне такие вопросы! – резко осадил я злобную «разведёнку».

Женщина, обиженно поджав губы, удалилась прочь.

– Молодец, Олег Юрич, моя школа, хорошо отшил, – похвалила меня Татьяна Лаврова. – Теперь она тебя бояться будет.

Женщины отдела кадров не были против моего появления. Фактически, осваивая новую отрасль, я стал помощником каждой из них. Не шибко сложная наука – кадровое дело – любая девочка справится, нужно только быть предельно аккуратным и прилежным.

Я научился вести кадровое делопроизводство, оформлять больничные и отпуска, занимался отчётностью, планированием, стал вести переписку и общаться как с работниками по ЦКБ, так и со сторонними службами, проводил собеседования с соискателями. Много чем занимался, и поначалу для меня всё это было вновинку и вызывало живой интерес. Я приходил на работу раньше всех и изучал личные дела людей, которые когда-то работали в бюро, – мне было познавательно через частные хроники видеть историю предприятия.

Всё это было хорошо, но главную миссию своего появления в бюро я пока освоить не мог. Ещё при приёме на работу генеральный конструктор Шаров изъявил надежду, что я вплотную займусь работой с молодёжью. Мой шеф Савин вторил директору и его тоже обуревали ностальгические воспоминания:

– Мы, бывало, раньше регулярно проводили молодёжные конференции, делали всё вместе – и в походы ходили, и в волейбол играли…

– Раньше комсомол всех объединял, – пытался объяснить я сложившуюся ситуацию.

– И партия! – добавил Савин, он был закоренелый коммунист.

– Сейчас все разобщены, молодёжь варится в своём соку…

– Давай, Олег, попытайся собрать молодёжную конференцию. План развития молодёжной политики ты написал замечательный.

«О, да! – подумал я. – Планы я рисую красивые, только до их реализации, как до Тибета на карачках».

Одним из пунктов этого плана, к примеру, было создание кружков по интересам. На доске объявлений я вывесил по этому поводу красивый плакат. Молодым людям предлагалось вступать в группы любителей шахмат и шашек, настольного тенниса, любителей музыки и поэзии. Последние две группы я предполагал вести сам, на спортивные секции подрядил пару активных инженеров.

Культмассовый сектор не сформировался: ни один человек ни в одну группу не записался.

– Вот если бы ты группу любителей пива создал, к тебе бы половина конторы записалась, – пошутил по этому поводу Пашка Костров.

Хотя шуткой это не было: в бюро любили выпить, без этого многим инженерам не шла в головы умная мысль. У того же Кострова в рабочем столе под кульманом всегда стояла чекушка водки и от него частенько я ощущал удушливое алкогольное амбре. Дисциплина в организации хромала, Шаров смотрел на пьянство сквозь пальцы и наказания случались лишь в серьёзных случаях – прогулах, дебошах, скандалах. А так – пей, да дело разумей. Если работу выполняешь в срок и под столом не валяешься, то никто никаких претензий тебе не выскажет.