У них с Мейсоном были похожие блестящие каштановые волосы, шоколадные глаза и крепкая челюсть.

Несмотря на дюжину лет разницы между ними, они выглядели так, как будто были одного возраста. Но на этом сходство заканчивалось. Вместо носа боксера Мейсона сильный, аристократический нос разделял пополам лицо Харстгрова. Ямочка разделяла квадратный подбородок Герцога. Высокие скулы рассекали каждую сторону его лица. Когда он не стал бы спорить, то как Мейсон излучал бы приветливое обаяние. Его Светлость излучал что-то мрачно захватывающее, тайну. И харизму. Мужчина излучал секс. Просто глядя на него, Фелиция чувствовала, будто электричество шипело на её коже.

Черт побери, она отказывалась быть очарованной им, даже мимоходом. Он был человеком, которого она ненавидела — похотливым, эгоистичным, совершенно не подозревающим о боли, которую он оставил после себя. Ее странная, примитивная реакция на него не имела никакого смысла.

— Ты опоздал, — выплюнул Мейсон брату. — Ты… дрался? Черт возьми! Побрейся и оденься, чтобы мы могли продолжить.

Харстгров схватил Мейсона за лацканы и толкнул того к стене.

— Мне нужен список всех гостей и всех, кто работает на этой свадьбе.

Мейсон оттолкнул его.

— Тебе нужно убраться и одеться. Ты не можешь никуда пойти в таком виде. Ты выглядишь как оборванец.

Кулаки Его Светлости сжались на лацканах Мэйсона.

— Мне нужен этот список. Сейчас же!

Фелиция нахмурилась. Что, черт возьми, не так с этим человеком?

— Я женюсь и собираюсь провести остаток своей жизни счастливым, — прорычал Мейсон. — Ты можешь попробовать сделать то же самое, прежде чем опозоришь всех нас.

— Я не отпущу, пока ты не достанешь мне чертов список!

— У меня есть он, — зашипела Фелиция на Харстгрова. — Я дам его тебе, если ты уберешь свои руки от него.

В одно мгновение он выпустил Мейсона и обратил все свое грозное внимание на нее, его пристальный взгляд был тяжелым, горячим, жгучим. Ярость и нетерпение, и что-то, что она не могла распознать, ударили по ней. Она сглотнула и выпрямилась, сопротивляясь желанию сделать шаг назад.

— Дай его мне, — огрызнулся он. Затем, к ее удивлению, он добавил более мягко: — Пожалуйста.

Фелиция бросила взгляд на Мейсона, который кивнул. Смущенная яростью и темным трепетом, которые не могла объяснить, она шагнула мимо мужчин и вошла в спальню, в которой переодевалась.

Внутри сумки она нашла список. Зачем он понадобился Его Светлости? Чтобы убедиться, что она не пригласила папарацци? Господь знал, что они преследовали этого человека. Какой бы ни была причина, если передача списка помешает ему задушить Мейсона, она сделает это. Потом она выскажет ему свое мнение.

Как только она выяснит, стоит ли ей продолжать свадьбу.

Когда она вернулась в холл, другой мужчина толкался на маленькой площадке, высокий блондин в грязных джинсах и ботинках. Его властная аура и острый как бритва взгляд остановили ее.

— Невеста, мисс Саффорд, — сказал Харстгров новоприбывшему.

Она ждала, но Его Светлость не удосужился представить ей своего друга. Не то чтобы это имело значение. Но думал ли мужчина, что она по статусу ниже его и его приятеля? Фелиция стиснула зубы, отталкивая эту мысль. Обдумывание ее брака с Мейсоном был гораздо важнее.

— У нее есть список, — сказал он блондину, когда выхватил тот у нее и начал изучать.

— Остановись.

Требование Мейсона было произнесено низким, холодным голосом.

— Одно дело, когда ты грубишь мне. Мы не лучшие друзья, но ты не будешь так плохо относиться к моей жене.

— Мои глубочайшие извинения, мисс Саффорд.

Он смотрел прямо на нее темными глазами, от взгляда которых она дрожала. Затем он повернулся к Мейсону.

— Она твоя невеста.

— Через четверть часа это изменится. — Глаза Мейсона сузились. — Не смей думать по-другому. Я слишком хорошо тебя знаю.

Харстгров поднял надменно брови.

— Оставь Фелицию в покое, или, клянусь, я больше никогда не буду с тобой разговаривать, будь я проклят, — пригрозил Мейсон.

Имел ли Мейсон в виду, что его сводный брат хотел ее? Харстгров встретил ее взгляд, его выражение было совершенно пустым. Именно это имел в виду Мейсон. У Фелиции снова стиснуло от нервов живот.

Глупая. Почему она должна заботиться, если она была одной из многих, кто вдохновил его эрекцию?

— Разве у вас нет гостей, чтобы приветствовать их? — сказал Харстгров, его тон был бархатным и смертоносным.

— Конечно. Соберись и иди в церковь. Мы обсудим твое отвратительное поведение позже, — пообещал Мейсон, а затем предложил ей свою руку.