Все три класса класса учились одновременно. Пока ученики первого класса читали вслух, второй делал письменное задание, а третий решал математические задачи. На перемене мы играли на крыльце и во дворе. Гимнастический зал располагался во дворе и состоял из качелей, лестницы и шеста. Один раз в неделю к нам приезжал учитель гимнастики из Царицынского станичного правления и обучал мальчиков физическим упражнениям. Мы лазали по шесту, прыгали через канаву и рубили деревянными шашками траву. Девочек на это время отпускали домой.

Священник преподавал Закон Божий. В начале урока проверял у всех нательные кресты. У кого не было – оставлял на два часа после уроков помогать уборщище тёте Маше Исаевой.

Помню, на последних страницах Закона Божьего была таблица летоисчисления для празднования Пасхи до 2000-го года. Сестра меня постоянно спрашивала, что же должно произойти в том году, если нет летоисчисления после. Я не знал что ответить, а спросить у батюшки боялся.

К первоклассникам на самый первый урок приходил дьякон со скрипкой и просил детей спеть под музыку. Самых голосистых записывал в церковный хор.

По воскресеньям и в главные религиозные праздники мы собирались в классе и с учительницей парами друг за другом шли в храм на литургию: девочки в нарядных синих платьях, белых передниках и с белыми лентами в косах, а мальчики в синих мундирах и брюках.

Иногда в школу приезжал инспектор в чёрном мундире с двумя рядами золотых пуговиц и золотыми погонами, вызывал нас по одному и проверял знания. Перед каждым его приездом учительница напоминала нам как правильно отвечать инспектору. Мальчики сначала должны были громко и чётко сказать «я, казак-малолеток Астраханского 3-го округа казачьего войска Царицынской станицы…», затем молча выслушать вопрос инспектора и также громко и чётко отвечать. Девочки просто называли своё имя и фамилию.

Нам, детям хуторян, бесплатно выдавали тетради, книги, чернила, карандаши, грифели и грифельные доски. А родители детей из других поселений должны были сами покупать ученические принадлежности.

Станичное правление в хуторе было учреждено ещё в 1911-ом. Тогда избрали атамана и казачий круг, подчинявшиеся Астраханскому казачьему войску. О революционерах и революции не слышали до самого конца 1917-го. Жили ежедневными домашними и хозяйственным заботами и понемногу обустраивали хутор.

В начале июня 1918-го на хуторе поменялась власть. Приехал комиссар по продовольственным вопросам Иван Заболотнев и букатинцам пришлось отдать часть запасов и урожая «на дело революции». А мой лучший друг детства Колька Букатин вступил в партию большевиков и был назначен комиссаром хутора. Атамана Фёдора Николаевича Гончарова сняли с должности, а саму должность упразднили. Провели выборы в совет депутатов и теперь в здании станичного правления сидели большевики и им сочувствовавшие. Портрет Николая II заменили портретом Ленина.

Колька получил приказ открыть военно-учётный отдел и переписать всех мужчин призывного возраста.

В конце октября зашёл к нам, звал в недавно построенный клуб на концерт и два спектакля с символическими названиями: «Беззаботные буржуа» и «Идилия буржуазного царства». Я отказался и своим не советовал, но для племянников это был целый праздник и они отправились на представление вместе с нашим 19-летним комиссаром.

А на следующий день Букатинский совет депутатов выселил священника из его собственного дома и сам переехал туда. Батюшке пришлось снимать комнату у одного из прихожан. Прежнее здание правления отдали под школу, набрали ещё два класса учеников и там же разместили отдел образования.

На общем собрании жители хутора выбрали председателя совета депутатов большевика Николая Гребенникова, специально для этого присланного и рекомендованного уездным советом депутатов в Цареве. Гребенников и Колька сразу же взялись за агитационную работу: на центральной площади проводили митинги по любому поводу.

Из слободы Капустин Яр в хутор приехал частный предприниматель Юшков с женой, тёщей и сыном Никитой. Предложил Гребеннику свои услуги по оформлению фасадов и кабинетов в совете депутатов, в школе и в клубе. Букатин и Гребенников тут же собрали митинг, на котором осудили Юшкова как «буржуазного элемента» и пригрозили революционным судом в Царицыне. Чтобы избежать расправы, Юшков согласился устроиться на работу в затоне и пообещал раз в неделю приходить к Кольке в комиссариат читать вслух «Манифест коммунистической партии». Через месяц купил домик около храма и навсегда остался в хуторе.

Как-то вечером к нам вновь зашёл Колька Букатин, ужинал с нами на улице под навесом, с энтузиазмом рассказывал как в хуторе устанавливается советская власть. Теперь все корабли в затоне были национализированы и бесплатно переданы рабочим. Для них комиссары создали судовой союз водников и на общем собрании выбрали им комиссара и заместителя.

– Вот как! – удивился я. – Думаешь, правильно отбирать чужое имущество?

– Не отбирать, ты что! – возмутился мой друг. – Имущество передали тем, кому оно по праву принадлежит – рабочим!