— То есть ты думала поехать к нему на разведку? — ответил за меня Крэг, чтобы обезоружить в конец.

Я и так от его близости прекращала чувствовать тело: только шум крови и электрические разряды остались доступны моей сенсорике. Я не чувствовала горького аромата мужской туалетной воды. И заставила себя ухватиться за воротник расстегнутого плаща, чтобы понять, что подушечки пальцев пока ещё не умерли вместе с надеждой разобраться в чувствах, рождаемых во мне близостью этого незнакомого пришельца из другого мира, из мира чужих фантазий. Я о таком и мечтать не могла! Повода не было… У нашей встречи не было никаких шансов, если б на небесах не подсуетились — кому-то в сером питерском небе стало скучно, вот он и решил посмеяться… надо мной. Или над нами обоими. Судя по нервному дрожанию белесых ресниц, Крэг явно выпал из своей тарелки и не сумел запрыгнуть в чужие боты соблазнителя и совратителя…

— Скорее сбежать отсюда, — отвела я взгляд от розоватого пятна, в которое превратилось для меня его лицо, чтобы убедиться, что моя действительность осталась такой же серой, как была до его появления.

Сбежать… Да, мне хотелось отсюда сбежать, ведь серым Питер делает не невская вода, не набережный гранит, даже не низкое серое небо, а те, над чьими головами оно нависло. Жалкие людишки, серые крысы, без стыда и совести, которые с удовольствием загрызут меня живьём…

— А Джонатан… Не знаю… Если бы я все для себя решила, то сделала бы новую визу в Париже, как он предлагал. Но я ничего не решила. Вернулась, и как-то все разом навалилось, и у меня не было времени подумать о будущем. С ним или без него. Настоящее не давало скучать. А потом объявился ты.

— То есть я не вовремя, да?

— Да.

Ты сам подсказал ответ — несвоевременно. Или очень пунктуально, когда стрелки часов сошлись на двенадцати и моя жизнь превратилась в тыкву. Не в репу, тогда бы проще было выпарить из себя весь этот бред и выбраться из сточной канавы, куда меня сдуло совсем не балтийским ветром: один козел меня туда швырнул, а другой наступил на горло, чтобы я захлебнулась и согласилась на все. И имя этим козлам Руслан и Семён. Джонатан был далеко, а Крэг случайно оказался рядом. И по случаю получил меня. По скидке. За четыреста евро. Обычно меня получали даром.

— Что ж… Я… Я уйду. Но все же хотел бы сыграть для тебя на прощанье. Где там твой магазин?

Он убрал свои руки со стены раньше, чем я отлепила влажные пальцы от чёрного плаща. Как из них не выскользнул телефон — загадка. Два переулка, здание — убогое до жути, мастерская музыкальных инструментов, и как мне Гугл подобное подсунул?

Крэг не выказал удивления — ну, не всему же в жизни удивляться? Я уже перестала удивляться нашей второй встрече. Вот третья точно бы вогнала меня в ступор и заставила уверовать в проделки Купидона.

— Скажите, а у вас инструменты только чинят? — спросила я тихо, пытаясь не выдать разочарование. — Или продают тоже?

— Это смотря что вам нужно, — ответил ответственный человек, смотря на наши задумчивые лица поверх затемнённых очков.

Я не стала оборачиваться на Крэга, надеясь, что медленную русскую речь тот поймёт без всякого перевода. И мы ещё не получили утвердительный ответ на наличие в продаже саксофонов.

— Вам для ребёнка?

Тут я точно не стала коситься на большого ребёнка.

— Нет, для взрослого, — и действительно чуть не добавила «ребёнка», у которого зачесались вдруг шаловливые ручки потрогать ледяные клавиши инструмента, вместо женских родинок.

— Есть только аля студенческий вариант Ямахи. Не дешевый Китай. Девяносто тысяч.

Я обернулась к Крэгу, и тот сразу кивнул, но я все же решила озвучить сумму на английском и перевести в евро.

— Я понял, — почти огрызнулся он и тут же полез в карман пиджака за бумажником.

Мужик поднялся из-за стола и удивленно на меня уставился.

— А смотреть не будете?

Я мотнула головой — Крэг молчал, но раз все понимает без перевода, флаг ему в руки, саксофон на шею. Только попросил какие-то «ридс». Я не поняла, что за тростинки ему нужны, но мужику перевод оказался не нужен. Пластиковый черный чемоданчик явил на свет сверкающий медный таз… Саксофон. Мужик показал на какую-то коробочку, и Крэг сказал по-английски, что все окей и эти «ридс» его устроят. А вот мужика не устроила его иностранная кредитная карта: операцию Сбербанк отклонял раз за разом. Крэг вытащил другую и стал ждать подтверждающего письма из английского банка, но и полученный код не сработал. А у меня за это время успел сработать инстинкт самосохранения. Я быстро подсчитала в уме имеющиеся у меня деньги и поняла, что выйду по нулям, если возьмусь платить.

Крэг не просил моей помощи, он упрямо просил попробовать его карту еще раз.

— Может, у девушки есть карта Сбербанка?

Это спросил мужик, и я почувствовала себя ведьмой, идущей к позорному столбу — никакого права выбора: я не смогу сказать нет, но и да не могу сказать. На что я стану жить тогда? Мне и так не на что купить билет во Вьетнам — если только мне продадут его в один конец, но я не была уверена, что меня впустят в страну без обратного билета. Да и вообще ехать куда-то без копейки денег… Папа учил всегда иметь при себе деньги на такси — не так, чтобы это знание помогло мне в отношениях с мужиками, но в такую засаду, как в аэропорту Сайгона, я попала за четверть века впервые. Самолет не такси, мелочи не хватит… Но и на грабли наступать нельзя. Сейчас не темно, сейчас день и вообще белые ночи, и может саксофон и не люксовая вилла, но я снова трачу деньги на хотелки чужого мужика…