По лицу Пабло скользнула фирменная ухмылка.

— Мой отец говорил, что это нормально для человеческой психики: если ты не ожидаешь увидеть слона, ты его и не увидишь, даже если будешь смотреть ему прямо в глаза. Спускайся вниз. Альберто тебя ждет. У вас есть два часа. Потом мне действительно нужно будет вернуть Марисе ключи.

Я не стала больше ничего спрашивать. Рванула вниз, чуть не полетев на крохотных ступеньках. Но миквэ была пустой. Ни души. Только эхо моих шагов наполняло сумрак моей каменной тюрьмы. Идиотка!

Давно мне не было так стыдно. Я проклинала свою дурь! Слепо поверить человеку, который тебе лгал с самого начала — это верх кретинизма! И во всем виноват Альберт — желание встречи с ним раздавило разум в лепешку или выжало его, как лимон, и здравый смысл вместе с потом вышел из меня весь до остатка. Мне не было холодно в лишенном солнца каменном мешке. Тело горело стыдом, а не праведным негодованием. Виновата я и только я.

Подниматься наверх я не стала. Здесь десять шагов от силы. Я спокойно услышу, если Пабло меня позовет… Когда он меня позовет! Он придет, дав мне остынуть и свыкнуться с мыслью, что никакого Альберта в моей жизни не будет. Забавная игра, не достойная взрослого мужчины, но и мое поведение даже близко не напоминает поведение разумной женщины. Бояться нечего — как и трясти несгибаемые прутья решетки, призывая все проклятия на курчавую голову испанца! Я не стану с ним ругаться: тихо скажу «адьос» и вызову такси. Ключ от квартиры он у меня не забрал, я соберу чемодан и сделаю завтра вечером то, что планировала сделать сегодня. Нет, это даже полезно получить напоследок чугунной сковородой по балде, которую и головой-то нельзя назвать даже с натяжкой!

А в ушах действительно звенело: от тишины и воды, мерно капающей в бассейн не совсем понятно откуда — с потолка, что ли… Я сидела на самой последней ступеньке и могла дотянуться до воды ногой. Я скинула сандалию и опустила в ледяную воду большой палец и почти сразу погрузила ступню целиком. Ногу свело, но я наслаждалась этой болью — я ее заслужила.

Впрочем, сердце болело куда сильнее. Когда я попыталась вдохнуть полной грудью, у меня даже закололо под ребрами. Встать! Нужно немедленно встать и попытаться размять ногу. Но я этого не сделала. Только вздохнула для рывка, как рот мне закрыла прохладная ладонь и такая же легла под грудь, удерживая на месте. Меня уже держали эти руки… Совсем недавно.

— Виктория, не оборачивайся!

Не узнать этот голос я не могла. И близость его владельца не позволила мне вздохнуть, даже когда ладонь исчезла с моего рта и опустилась на спрятанное под кофтой плечо.

— Поднимайся медленно…

Куда там медленно — Альберт рванул меня наверх, точно хотел поднять до потолка, а потом его руки скользнули мне на талию, и я поняла, что он опустился позади меня на колени, чтобы взять в руки мою ногу. Что это? Никак Альберт в перчатках? Его пальцы умело разминали ступню, разгоняя по всему телу тысячи иголок, и сердце еще сильнее и еще болезненнее сжалось в моей груди. А это он еще даже не снял перчаток — хотя, возможно, их шершавость и послужила причиной моего оцепенения.

Теперь он что-то снял с себя и расстелил на ступеньке, предлагая мне присесть все тем же тихим, мягким голосом. И я тут же подчинилась. Намного раньше, чем рука прижала мое плечо. Сам же он остался на коленях за моей спиной. Я чувствовала ухом его дыхание. Чуть прерывистое, но все же более спокойное, чем мое собственное.

— Какая неожиданная встреча…

Я так и не сказала ничего в ответ. Только подалась вперед в надежде увидеть в воде отражение Альберта, но его руки вновь, как во время экскурсии, потянули меня назад. И я с радостью откинулась ему на плечо в надежде увидеть лицо, но перед глазами оказался потолок: я лежала на спине, чувствуя позвоночником две ступеньки, и рядом никого не было.

— Альберт!

Даже шепот отскочил от стен эхом, но никто не отозвался, и на пару секунд я даже успела усомниться в своем здравомыслии, но вовремя нащупала край пиджака, на котором лежала. Это не галлюцинации — Альберт рядом, но не хочет мне показываться. Такая игра? Но ведь он без игр не может.

— Я здесь, Виктория.

Попытка уловить источник звука с треском провалилась, но я успокоилась.

— А ты оставайся там, где сейчас лежишь, только сядь и не отводи глаз от окна. И не вздумай оборачиваться!

Я аж вздрогнула от громогласного эха, от которого затрясся каменный потолок. Да не буду я оборачиваться…

— Села?

Зачем он спрашивает? Мне не надо повторять дважды. Неужели тоже отвернулся?

— Умница…

А теперь обернулся? Но я ничего не слышала, кроме монотонного капания воды. Не нашел другого места для встречи! И в туристической деревне отыскал склеп!

— Я не подойду к тебе. Я буду говорить с тобой оттуда, откуда говорю.

Я обхватила руками дрожащие колени, а потом незаметно — хотя и понимала, что сделать что-то незаметно от вампира, в принципе невозможно, подтянула наверх полу пиджака. Ткань стала чуть влажной от лежания на ступенях и моих мокрых ног, но все же давала тепло, которого мне вдруг стало не хватать.

— Как тебе Пабло?

Сейчас меня бы не спасла и норковая шуба! Дрожь пробежала по моему телу от макушки до пальцев несчастных ног. Какого же ответа он ждет от меня? Какого… Я вытащила из-под себя пиджак и набросила на плечи.

— Сначала он мне не понравился, — сказала я полушепотом, решив говорить правду и только правду. — Потом, когда он признался в обмане, я разозлилась. Потом я… — нет, сказать всей правды я не смогу. Да и зачем эта правда Альберту, когда он читает меня, как раскрытую книгу. — Я рада нашей с тобой встрече. Пусть ради нее мне необходимо было провести два дня с Пабло.