Он, конечно, знал, что другие люди живут по-другому, особенно в городе, но как именно они живут – его как будто не касалось, и не было никакого смысла думать, что он тоже мог бы жить так, если бы не больная мать, непрекращающаяся нужда и привязанность к земле.

Другой жизнью он никогда не жил и не знал, как ею жить.

А уж то, что он видел по телевизору, было для него словно изображением другой планеты, независимо от того, показывали там Москву, Париж, Нью-Йорк или Рио-де-Жанейро. Для Вани они одинаково находились на таком же расстоянии, как и Тау Кита.

Он не мог побывать там.

Вообще нигде, кроме райцентра.

И, честно говоря, у него совсем не было времени туда стремиться.

Утром в субботу, сразу после регистрации брака, Ваня проснулся очень рано, до восхода солнца, когда на улице уже светло, но как будто бы пасмурно. Он не мог больше спать, хотя слишком устал накануне, буквально валился с ног. И поесть как следует не успел: вновь попал под надзор кухарки и остался вовсе без ужина.

И бессонница у него началась оттого, что кардинальным образом нарушился привычный порядок и течение жизни. В доме вдруг сразу оказалось много людей, дом даже словно уменьшился в размерах. Кроме хозяйки и ее сына, тут теперь поселились ее муж, его два охранника и кухарка. Они заняли абсолютно все комнаты, так что всерьез возникла необходимость переселить Ваню из его спальни в кабинетик его отца, но охрана сочла нужным занять гостиную, потому что она была первая после сеней и «прикрывала» собой все остальные комнаты, и Ваня остался пока в своей спальне.

Такой расклад его не устраивал, но он не мог возражать.

Кухарка, невзирая на близкое знакомство, сразу заявила Зуеву, что жить здесь она не будет ни при каких обстоятельствах, и громким шепотом объяснила, почему: не надо навязывать ей на шею явную сумасшедшую, пусть и с тихим помешательством, но все равно не хочется садиться на пороховую бочку… Мало ли что за безумие может прийти Галине в голову, а кухарке своя жизнь дорога.

– Поселишься где-нибудь по соседству, – приказал Зуев, но перед этим он довольно долго упирался, уговаривал ее остаться и не делать глупостей.

– Не бухти, – повысила голос она. – Я не буду жить под одной крышей с… сам знаешь с кем! Даже не заикайся об этом!

А Зуев понизил голос:

– Она здесь не надолго.

Ваня удивился: это они говорят о матери?

Странно, а куда они могут сплавить хозяйку?

И кто им позволит сделать это?

Но тут он вспомнил, что председатель за столом выглядел так, словно он – кролик, а Зуев – удав, и никто не помешает предприимчивому товарищу вершить тут свои дела без всяких помех.

“Надо же, как лихо он берет людей в кулак, – думал об отчиме Ваня. – А ведь он еще не дал ничего председателю, а только посулил, что, может быть, при случае, что-нибудь даст!”

А председатель уж и готов.

Все равно Ваня усомнился: “Нет, они не смогут просто так избавиться от живого человека. Это не делается… Люди-то что скажут! Они же всё видят! Всё понимают! И главное – говорят обо всем этом! Не получится у них избавиться от мамы. Она им будет очень мешать, но… Не получится у них ничего!”

Эта мысль заставляла его злорадно улыбаться, хотя вскоре это состояние сменялось обычным его состоянием тревожного ожидания.

Однако у них получилось избавиться от Галины, причем удалось сделать это так нежно и деликатно, что у Вани волосы на голове зашевелились от ужаса: он понял, что ему еще совсем не известны способы избавляться от неугодных людей и прочих помех, и что все знают, что всё происходящее на их глазах – плохо и неправильно, но и слова поперек сказать нельзя, иначе это слово будет звучать как богохульство…

В воскресенье, на второй день совместной жизни, Зуев за завтраком, уже одетый ехать по своим делам в город, произнес, обращаясь к своей жене:

– Дорогая, помнишь, я говорил тебе о поездке на курорт?

Она улыбнулась:

– Только вместе с тобой, милый!

Он кивнул:

– Обязательно, дорогая, но тебе придется меня подождать. Я присоединюсь к тебе чуть-чуть позже, а сейчас у меня нет времени.

Она ответила:

– Хорошо, милый.

Он принялся ее успокаивать:

– Я задержусь совсем ненадолго, буквально на несколько дней. А потом мы вместе отметим наш медовый месяц.

Она посмотрела на него с умилением:

– Как скажешь, милый.

– Мы будем вдвоем, только ты и я, – продолжал он. – Я даже телефон свой тут оставлю, честное слово! Чтобы никто не вмешивался, не мешал нам наслаждаться медовым месяцем… Здорово, правда?

Она ласково вздохнула:

– Ты такой заботливый.

Он улыбнулся:

– Спасибо, дорогая. Значит, все решено.