Полицейские участки горели, выпуская на свободу временных заключенных. Включив телевизор, мы узнали, что появилась группа мародеров, которая проникла в национальный музей и уничтожила несколько мумий. Потом появилась информация, что во время демонстрации возле министерства внутренних дел полиция открыла огонь, в результате которого несколько человек скончались на месте. Дина схватилась за голову и стала благодарить Бога за то, что ребята не пошли туда и остались живы. Целый день мы сидели, вперившись в экран телевизора. Только одна Марием, улыбаясь, периодически выходила из комнаты, чтобы поговорить по телефону.

На следующий день Мина и Ботрос, не слушая советов матери, присоединились к демонстрантам. Дина, рыдая, все утро молилась Божьей Матери, чтобы она уберегла ее сыновей. Мы, включив телевизор, узнали, что из огромной тюрьмы, расположенной возле Александрии, вырвались на свободу заключенные. Часть из них направилась в Александрию, некоторые стремились попасть в Каир. Мы с Марием, прикованные к экранам телевизора, следили за событиями, которые происходили в городе.

И вот настал момент, когда семья, которая арендовала квартиру Дины, съехала. Теперь Марием с мамой и братом переселились в ту квартиру, а в квартире дяди Марием остались мы с Миной. Я знала, что наша поездка в Украину откладывалась на неопределенный период. Посольство Азербайджана из-за гибели одного из сотрудников начало эвакуацию своих граждан из Египта. Американское правительство, боясь за своих граждан, тоже предложило им покинуть страну.

Спустя два дня в Каире прошел «марш миллионов», после которого Мубарак обратился к народу. В своем телеобращении он сказал, что не будет участвовать в следующих выборах, но оставляет за собой пост до этого времени. На следующий день на площади Тахрир сторонники Мубарака встретились с его противниками. Оппозиционеры все еще хотели свергнуть «царя» с «престола», который он так долго занимал, но оказалось, что есть те, кто думал по-другому. Люди, движимые идеей борьбы, бросали арматуру и коктейли Молотова в противников, которые раньше были друзьями, родственниками или просто соседями. Их, опьяненных желанием победить, не могли остановить даже военные.

В эти дни, когда десятки тысяч мародеров ходили по улицам Каира, все соседи квартала объединили усилия, чтобы защитить свои жилища и семьи. Мина и другие мужчины, хозяева соседних квартир, вышли за угол, к соседнему дому, куда из центра вела большая дорога. Я сидела дома с соседским семилетним мальчишкой, которого воспитывал одинокий отец, ушедший вместе с Миной. Конечно, помимо главной дороги были еще ведущие к дому переулки, откуда мог прийти незамеченный одинокий преступник. И так и случилось. Мы сидели с мальчишкой под стенкой у дверей, затаив, казалось, слишком громкое дыхание, и вдруг раздался стук.

Сердце екнуло, по телу пробежал холодок. Я схватила за горлышко стеклянную бутылку пепси, стоявшую у дверей комнаты, и сжала ее в кулаке. Мальчишка тихо подошел ко мне, но я рукой остановила его. Стук опять раздался, потом дернулась ручка. Дверь была из тонкого дерева, почти картонная. Ее можно было поджечь, прострелить, разрезать острым ножом. Ручка дернулась и подпрыгнула. Я замерла и перестала дышать. Мне хотелось спросить, был ли это Мина или отец мальчика, но я боялась. В дверь еще раз ударили, и звуков больше не было слышно. Это был, наверно, самый страшный момент в моей жизни.

Хотя был еще один случай, который чуть не лишил меня разума от страха. Это случилось еще раньше, в последние дни правления Мубарака.

Мы сидели с тем самым мальчишкой в гостиной на полу, возле балконной двери. Мина был на митинге вместе с отцом ребенка. Балконная дверь была распахнута, и с улицы дул приятный ветерок. Мы играли в карты и уже давно слышали далекое рычание вертолета, взбивающего пропеллером голубое небо. Телевизор беззвучно передавал последние новости о демонстрациях, показывал танки, медленно ползущие по городу. Страшные серо-зеленые махины с огромным дулом, такие реальные, не то что в кино. Я смотрела, и мое сердце подпрыгивало в такт вертолетной трели. Казалось, вот-вот эта махина выбросит железный шар в упрямых демонстрантов. А где-то там мой милый.

Прошло какое-то время, мы уже стояли с ребенком возле стола, ели сандвичи с фетой. Я старалась не подавать виду, что мне страшно, чтобы не пугать ребенка, но куски безвкусной булки застревали в горле. Мы подошли к окну посмотреть, что издает такой странный свист. Пробивая воздух, что-то летело или падало с бешеной скоростью. Свист проносился, казалось, перепонки вот-вот лопнут. И вдруг у меня в голове пронеслось: «Бомба». Я кинулась на ребенка, и мы повалились на пол. Звук становился еще громче, я прикрыла тело мальчика собой. А потом… потом свист исчез совсем. Я открыла глаза, села на пол. Возможно, я оглохла? Но я посмотрела на небо и увидела удаляющийся вдаль остроносый истребитель.

Я рассмеялась. Ребенок убрал руки от ушей и улыбнулся мне. Такой милый мальчишка!

Мне вспоминается красивый зеленый Маади, но не могу представить себе Маади, который навестили мародеры. Преступники небольшими группами ходили по районам, заходили в дома, грабили квартиры, возможно, и насиловали женщин. Не хочется думать об этом. Они выносили все ценное имущество. Напуганный народ не мог бороться с преступниками, но жители Маади решили проблему по-своему. Они собрали все относительно ценное имущество: магнитолы, телевизоры, дивиди-плееры, плееры, — и спустили вниз, чтобы грязные полулюди-полуобезяны не заходили к ним в квартиры. Те пришли, взяли уже подготовленные дары и ушли. И смешно, и плакать хочется.