Вдруг в вечернем сумраке Марием разглядела автомобиль, лежащий вниз крышей. В голове пронеслись страшные мысли. Этот звонок… удар… отключенный телефон. Она присмотрелась. Это была машина Питера. Всю боль, разрывавшую ее сердце на куски, она собрала в вырвавшийся крик. Мариам выскочила из машины и побежала в сторону, где лежал опрокинутый автомобиль. Протиснулась сквозь толпу любопытных зевак, плотным кольцом окруживших место происшествия.

— Не-е-е-т! — кричала она. — Питер! Только не ты!

Равнодушный полисмен не давал ей пройти к машине. В глаза бросилась лужица крови. Санитары вытаскивали тело из машины. Марием пыталась вырваться из рук полисмена и пройти вперед. Но сильные мужские руки держали ее. Наконец ей удалось высвободить свою руку. Она упала на колени и сорвавшимся голосом прошептала:

— Я ведь даже не успела сказать тебе, как люблю тебя… Питер…

— Пропустите, — послышалось сзади. — Дайте пройти!

Кто-то подошел к ней сзади, взял ее за руку.

— Идем, — слышала она голос. Этот голос казался таким знакомым, таким родным, так похожим на голос ее возлюбленного. Она шла, боясь открыть глаза и разочароваться. Шла медленно, спотыкаясь о мелкие камешки и осколки. Иногда останавливаясь.

— Идем-идем, — говорил знакомый голос, а сильная рука тянула за собой. — Открой глаза, упадешь, Марием. Открой!

Теплые пальцы коснулись влажной щеки. Но девушка не хотела открывать глаза. Наоборот. Она сильнее зажмурилась и закрыла глаза рукой.

— Не хочу! — говорила она. А чья-то ладонь вытирала ее слезы. — Питер, я не захочу больше жить, если утром окажется, что тебя нет рядом со мной. Я так устала… устала страдать. Я хочу быть счастливой!

— Я клянусь, ты будешь счастлива…

— Я хотела просто сказать, как люблю тебя… но не успела…

— У тебя все еще впереди. Но давай сядем в машину и уедем подальше отсюда, чтобы не видеть всего этого и не радоваться встрече там, где кто-то страдает из-за потери близкого.

Марием открыла глаза. Перед ней стоял Питер. Ее Питер. Живой. Невредимый. Нервный таксист бегал вокруг машины, разглядывая место удара. На заднем сиденье такси лежал кейс и чемодан Питера.

— Садись. Нас сегодня не обвенчают, но помолвку я тебе гарантирую. Ты согласна, Марием? — спросил ее любимый мужчина.

Я абсолютно обычная девушка. Ничего особенного во мне нет, как мне кажется… возможно, только глаза — большие и, говорят, красивые (но это, в принципе, зависит не столько от моей природной красоты, сколько от умения пользоваться косметикой). Таких, как я, тысячи и тысячи. И каждая из этих тысяч мечтает хотя бы раз в жизни почувствовать себя одной-единственной и самой-самой. Со многими ли это случается?

Со мной — случилось, но, как и все, что случается со мной, не в то время и не в том месте… или как раз наоборот?

Но почему это произошло именно вдалеке от дома, в чужой и где-то даже чуждой культуре, с человеком, которого мне было трудно даже понять… Пусть ненадолго. Пусть без продолжения. Но я почувствовала себя Женщиной.

Я одинока, и моя личная жизнь состоит из цепочки непродолжительных и необременительных связей, не слишком частых и не ориентированных на создание семьи. Европейские современные женщины слишком независимы и уже смирились со статусом одиночек. И воспитывалась я, будучи свидетелем разводов соседей, родственников. Это сформировало определенный образ института брака в моих глазах и, хотя я верю в Бога и являюсь христианкой, я не девочка и замужем не была, я не верю в брак. Нет, я верю в брак, заключенный на небесах, но я слишком прагматична, чтобы надеяться на это всерьез, и слишком неуверенна в мужчинах, чтобы заводить длительные связи.

Я подсознательно уверена, что рано или поздно брак закончится разводом, и я останусь одна с ребенком на руках, без работы (кому сейчас выгодно содержать одинокую женщину и оплачивать больничные по уходу за ребенком). Это и есть мой (и только ли мой!) самый большой страх — страх остаться одной, без поддержки мужчины, с ребенком, которого мне никто не поможет вырастить, плакать вместе с ним и понимать, что ты начинаешь новый безрадостный виток своей жизни, ты не можешь дать своему ребенку ничего для того, чтобы он мог выжить. Ни образования, ни жилья, ни даже воспитания: ведь все время приходится работать…

Поэтому я просто жила, ничего не ожидая и чувствуя, как время в лучшем случае просто сыплется песком сквозь пальцы, а в худшем… Но вдруг все это изменилось… Физиология? — спросят многие злорадно… Если бы все было так просто…

Итак, я сделала глупость, которую в нашем обществе не прощают… Я позволила себе стать Женщиной. Это в моем-то положении, так, как и в положении любой современной незамужней молодой женщины, действительно редкостная глупость с точки зрения здравого смысла. Мы все куда-то спешим, постоянно находясь в потоке рутины, при этом не совершая абсолютно ничего грандиозного: работа — дом, дом — работа. Мы не позволяем себе слишком многого, у нас нет времени на создание личных отношений, у нас нет сил этим заниматься.