Шрифт:
Он подхватил невесомое тело на руки, продолжая крепко сжимать оба запястья правой рукой, и, осторожно ступая, вышел из склепа. Дошел до сада, не встретив на пути никого из домашних, и опустил Валентину на траву. Даже не взглянув на него, она тут же рванулась в сторону и растаяла в ночной тьме.
Глава 10 "Первая ночь вдвоем"
Граф медленно шел в сторону сада — теперь уж точно спешить было некуда. Он зря ругал Эмиля: мальчик оказался прав… А ругал, потому что не верил. Когда на третий день Валентина не восстала из гроба, ему захотелось заколотить в него самого Эмиля серебряными гвоздями, но желание быстро сошло на нет, когда разум напомнил ему, что с профессором по нечисти серебряными гвоздями не справиться. Теперь надо будет проконсультироваться с ним относительно новой природы Валентины. По всем признакам она стала вильей — или русалкой, как называют таких мертвых девушек в ее родной культуре. Эмиль все высчитал — она умирала в танце, думая о будущем материнстве. Эмиль…
Александр сжал губы, чтобы не выругаться на родном языке. Понять, что творится в голове этого чокнутого профессора невозможно — проверял ли он гипотезу или действительно заметил что-то особое в Валентине еще тогда, когда она в беспамятстве лежала после его укуса. Между ними состоится разговор — довольно серьезный, в котором он не будет стесняться грубых выражений.
Александр опустился под яблоней на траву и стал ждать. Он смотрел на чистое небо, сверкающие звезды и почти полную луну и счастливо улыбался. Валентина жива и это главное. А кто она не имеет никакого значения. Она — его, вся без остатка. Ради любви можно пожертвовать даже мечтой о ребенке. Любви без жертв не бывает.
— Я хочу вон то яблоко! С самой верхней ветки!
Граф подскочил — все слушал, не будет ли в пруду всплеска, и не услышал шелеста травы под самым боком. Валентина раскинула руки, но он тут же погрозил ей пальцем. Тогда она обиженно обнажила зубы, и Александр замер, вдруг испугавшись, что сейчас увидит во рту клыки. Нет, клыков у нее не было — зубы ровным рядом жемчужин сверкали под бледной губой. В легком прыжке и с таким же легким каменным сердцем он сорвал яблоко и протянул на ладони насупившейся Валентине. Она взяла его и тут же откусила кусочек.
— Дай другое! Это невкусное!
Яблоко полетело ему в лицо, и он еле успел отклониться.
— Выбирай сама! Прыгать ты умеешь!
И он исчез — вспорхнул на карниз окна своего кабинета и стал наблюдать за садом сверху. Валентина металась между деревьями с бешеной скоростью, но устав от безуспешных поисков, вернулась под яблоню. Взглянуть наверх ка башню она даже не догадалась.
— Ты сможешь с ней справиться, — сказал Александр сам себе, но довольно громко.
От переизбытка чувств он с трудом контролировал не только голос, но и все остальное тело. Сейчас как еще сорвется нога с карниза…
— Будет трудно, но ты сможешь. А кто сказал, что ты заслужил легкое счастье?
С безумной улыбкой граф распахнул окно и бросился через кабинет по коридору к лестнице.
— Серджиу!
Горбун ждал его внизу.
— Серебряный сундук, серебряное распятие и Библию в серебре. Живо! — и добавил, когда горбун недоуменно заморгал. — Они в церкви. Я жду тебя на кладбище! Живо!
Граф бежал задворками, минуя сад, и ему даже показалось, что он едва дышит, когда замер подле вырытой сыном могильной ямы. Горбун пришел не скоро, но сейчас даже секунда вдали от Валентины показалась бы графу вечностью, и он со злостью швырнул горбуну рубаху, и тот без всяких инструкций спрятал ее в серебряный сундучок, придавив Библией и распятием, и бросил сундук на дно могилы.
— Теперь зарывай! — скомандовал граф.
— Как? А как же гроб?
— Оставь гроб себе… — махнул рукой Александр и, даже не взглянув на вытянувшееся лицо слуги, побежал в сад, бросив уже издалека: — Она ожила!
Он подбежал к Валентине со спины, и она не вздрогнула, когда он опустил ледяные руки на ее обнаженные плечи — теперь могильный холод стал их общим. Она медленно повернулась к нему и прильнула к груди, запуская тонкие пальцы под рубашку, но не найдя там искомого, резко отстранилась и заплакала.
— Не злись на меня, — прошептал Александр, привлекая ее обратно к груди. — Я верю… Мечтаю поверить в твое желание вернуться, но знаю, что ты не сможешь этого сделать, потому что твоя нынешняя природа возьмет свое. Желание свободы сильнее твоей любви ко мне, если она вообще в тебе есть… Поэтому я надежно спрятал твои крылья. Смирись с тем, что твое заточение в моем замке продлится вечность.
— Я надоем тебе за вечность, — прошептала узница, не делая никакой попытки отстраниться от своего тюремщика.
— Тогда я верну тебе рубаху, но не минутой раньше. Скажи, — Александр отстранил ее от себя, чтобы заглянуть в глаза. — Ты действительно хочешь яблоко?
Валентина отрицательно мотнула головой.
— Я хочу купаться и хочу расчесать волосы. И не смей запихивать меня в пруд. Он цветет! Отведи меня на озеро, раз я не могу летать.
Граф улыбнулся.
— Я летать пока что не разучился и с удовольствием подниму тебя на альпийский луг.
Она опять отрицательно мотнула головой.