Шрифт:
— Сегодня не пятница. Чего ты ждешь?
— Да я и в пятницу нежеланный гость, — вздохнул граф. — Но это меня нисколько не тревожит. Многие молодые отцы ждут дольше. И если ты только для этого нацепила на себя серебро, то можешь снять рубаху. Я не приближусь к тебе.
— Нееет, — потянула Валентина, вновь растягивая бледные губы в ухмылке.
— Мне нравится причинять тебе боль… Я все жду, когда ты научишься получать от нее наслаждение… Ведь ты же требуешь от меня наслаждаться моим заточением…
— Тина, — граф продолжал держаться спокойного тона. — Не пора ли нам дать имя нашей дочери?
— Моей дочери, моей, — нараспев отозвалась вилья. — Только моей… Я не фея, чтобы воплощать в жизнь твои мечты. Ты сам сказал мне, что вилья совсем не фея…
— Тина, дай ей имя. Я приму любое как эпитафию на свою могилу…
— Эпитафии пишут на мертвом языке. Авила. Мою дочь зовут Авила. Птица. И тебе не отобрать ее крыльев, потому что они в ней. Это ее природа. Это мой дар ей.
— Тина, я очень прошу тебя не убиваться. Брина не желает помочь тебе. Она мстит мне через тебя. Неужели тебе нравится быть орудием мести? Однажды ты нашла в себе силы побороть ее. Отчего же сейчас ты склоняешь перед призраком свои колени?
— Потому что я больше не верю в сказки, в которых чудовище превращается в принца. Чудовище остается чудовищем, а клетка всегда будет клеткой. Даже Бог дал своим детям право выбора, а ты отобрал мое яблоко, потому что ты трус, Александр.
— Я не трус, — все так же спокойно отозвался граф. — Но я хочу счастья.
— Его не взять силой. Неужели история с Бриной тебя ничему не научила? Ты смешон и жалок, Александр. И я никогда тебя не полюблю.
— Доброго дня, милая, — граф с шумом поднялся с пня. — Поцелуй за меня Авилу и не порти себе день напрасными поисками.
— Я не остановлюсь никогда. Я желаю свободы, и тебе не дано убить во мне это желание.
— Я никогда не собирался убивать его, Тина. Я предложил тебе взамен любовь. Неужто одинокая свобода тебе милее заточения со мной?
— Ты не предложил мне свою любовь, — зло усмехнулась вилья. — Ты мне ее навязал. У меня не было выбора.
— А если бы я дал его тебе?
— Но ты никогда его не дашь. Потому что ты трус. Потому что ты помнишь, как я взяла ключи. Ты — трусливое чудовище.
Больше она не смотрела на него, снова растворившись в своем материнском ворковании. Граф медленно двинулся к двери, осторожно прикрыл ее, как врата в земной рай, и уставился на темную фигуру профессора Макгилла.
— А вы не думали поговорить с Бриной? — начал без приветствия Эмиль.
— Думал? Я говорил с ней и не раз. Она не желает мне отвечать.
— Может, вы не так просите?
— А чего вы хотите добиться, профессор? Чтобы женщина смирилась со своим поражением? Профессор, вы слишком мало читали книг о любви. Этого не было, нет и не будет. Женщина никогда не смирится. Ни с чем. Фатальная женщина. А именно такими наградила меня злорадная судьба. Кстати… Простите меня.
Граф без стука распахнул дверь в сад.
— Тина, если у тебя будет минутка, то мне хотелось бы на закате обсудить с тобой поездку в Петербург.
Она ничего не ответила, и Александр захлопнул дверь.
— Куда?
— Спроси Дору.
Эмиль нашел брата подле горбуна, склонившегося под тяжестью амбарного замка и стопудовой цепи.
— Я поставил на склеп кодовый замок. Убери эту дурь — она сбивается кочергой!
— почти взвизгнул юный граф и обернулся к брату. — Ну скажи ему свое веское профессорское слово!
— У отца запоздалое свадебное путешествие?
— А, ты про Питер… Нет, очередное помутнение рассудка! Я не могу ему ничем помочь. Но я согласен танцевать с мачехой на крыше. Тебя, кстати, не приглашают. Тебя наоборот следует убрать из этой схемы.
Эмиль покачал головой, а Дору схватил замок и запустил им в дальние кусты, а цепь велел горбуну закрутить вокруг дуба.
— И черного кота не забудь найти! — крикнул он уже зло и набрал на двери склепа нужный код.
— Что за код?
— День рождение Тины. Она ни в жизни не догадается.
Дору улыбнулся, Эмиль же расхохотался в голос.
Глава 27 "Свадебный танец"
Александр так и не исполнил просьбу Валентины — не станцевал с ней свадебный танец до конца. Не исполнил, потому что графиня забыла, что когда-то пожелала станцевать с ним вальс. Сейчас граф вознамерился во что бы-то ни стало облачить жену в платье невесты и увести в танцевальную залу. Вилье следовало напомнить, как танцевать, до поездки в Петербург, на которую та согласилась простым кивком, и Александр не был уверен, что его вилья вообще поняла, что ей предложили.