— Прости меня, дитя мое…

Или ей это только послышалось, потому что страшная боль вдруг пронзила все тело, в ушах зашумело, и она судорожно вцепилась в затянутые фраком плечи. Но пальцы быстро ослабли, и она полетела в бездну, увлекая боль за собой. Сил крикнуть не было. Или все же она кричала? Какое это имеет значение, когда гаснут свечи и больше не видно темных губ с кровавой струйкой на беломраморном подбородке.

— Тина… Тина, ты слышишь меня?

Она не понимала, кого слышит. Тут был и голос Эмиля, и голос Дору, и голос самого графа… Но когда она открыла глаза, то увидела лишь профессора, вернее узнала его по джемперу и волосам — лицо Эмиля почти полностью скрывал платок.

— Вы что, в ковбоев играете? — тихо простонала она. — Это лаванда, да? Твоя туалетная вода, она из лаванды… Отойди… Я и так еле дышу…

Валентина попыталась приподняться хотя бы на локтях, но тут же со стоном опустилась головой на паркет.

— Это я тебя лавандой сбрызнул. Она запах крови перебивает, — пояснил профессор, помогая ей сесть.

— А она во мне еще осталась…

Валентина попыталась рассмеяться, но смех вышел каким-то надтреснутым, и она стиснула губы. Зубы стучали, и она ухватилась за подбородок, чтобы удержать его на месте.

— Скажи спасибо, что мы не наложили тебе на шею жгут, чтобы остановить кровь…

Это уже за ее спиной хохотал Дору, но Эмиль глянул на него зло, и смех тут же прекратился.

— Ты вот это лучше съешь, — проговорил Эмиль, вынимая что-то из кармана джинсов.

Валентина распахнула глаза и завизжала:

— Убери от меня эту гадость!

На ладони вампира шевелился паук.

— Не обижай паука! — прорычал профессор Макгилл — Я тебе самого жирного нашел Паук — лучшее средство от любой болезни Особенно если его в масло обмакнуть, потому что так его легче проглотить..

— Уйди! — Валентина попыталась отползти, но слишком мешали юбки. — Ты не заставишь меня съесть паука! Тебе волка мало?! Ты ставишь на мне опыты?

Наконец Валентина смогла приподняться на локтях и согнуть ноги в коленях, но отползла всего на пару шагов, потому что наткнулась на ноги Дору

— Не хочешь глотать? Тогда можно положить паука в ореховую скорлупу и привязать к шее. Об этом методе тоже в людских поверьях говорится Люди лучше вампиров знают, как остановить кровь после укуса…

Она только хотела обернуться к Дору, но тут Эмиль швырнул паука ей прямо в лицо, и Валентина вскочила на ноги, оттолкнув Дору локтем

— Вот ведь всегда так с бабами! — расхохотался юный граф уже по-русски. — Все только через страх. Ты держишься на ногах?

Валентина покачнулась на каблуках, но он поймал ее за локоть.

— Не прикасайтесь только к моей шее! — взмолилась она.

— На шею можно намотать паутину, — ухмылялся ей в лицо Эмиль.

— Что вам еще от меня надо?

— Нам ничего, а вот он вернется, — покачал головой профессор Макгилл — Лаванда не особо действует, я на себе это уже чувствую

— А паутина уж точно не подействует! Ни на нас, ни на ранки! — Дору держал качающуюся Валентину за оба локтя. — Нам надо быстро спрятать ее от отца. И от нас тоже… Только куда?

— В церковь?

— Ты прав! — расхохотался Дору — В церковь, точно! Давай!

Когда он подхватил ее на руки, Валентина упала головой ему на плечо и, коснувшись шеей шершавой вязки свитера, вскрикнула.

— Тебе больно?

Она не стала отвечать на неприкрытую издевку Но все же Дору понес ее осторожнее. Эмиль шел следом Валентина старалась теперь плакать беззвучно

— Все будет хорошо, — проговорил зачем-то Дору, подбирая повыше юбки, чтобы не подметать ими пол — Мы дадим тебе ромашкового чая, и все будет хорошо

— От чая? — переспросила она тихо

— Он кровь восстанавливает, — отозвался за ее спиной Эмиль.

— Да черт возьми!

Дору вдруг выпустил ее из рук, и Валентина упала прямо на каменный пол.

— Я не могу… Чертова лаванда не действует! — истерически кричал Дору

Валентина мигом забыла про боль.

— Эмиль… — позвала она. — Эмиль, где ты?

В темноте она ничего не видела. Абсолютно ничего.

— Я отправил его вперед сбивать замки с церковной решетки. Я не могу к тебе прикоснуться. Доползи туда сама… Там ты будешь в безопасности. Иначе он убьет тебя…

— Дору! — позвала она тихо, но никто не ответил.

И она не поднялась, так и осталась лежать в полной темноте на ледяном полу в расшитом жемчугами платье невесты, с окровавленной шеей и без всякой надежды на спасение. Ее рыдания, наверное, набатом раздавались в гробовой тишине вампирского замка, но никто не приходил утолить ею свой зверский голод.