Геля шла и бросала цепкие взгляды по сторонам. Подобно, легавой собаке на охоте, она иногда останавливалась на короткий миг и на что-то внимательно смотрела. Собака на её месте, выискивала бы добычу, – а Геля высматривала ворон. Она замечала ворон везде, где только было можно. На крышах, на ветках деревьев, на мусорных баках, на проводах, на детских площадках и на подстриженных газонах. Геля изучала их, тщательнее чем профессиональный натуралист или орнитолог. Ей было интересно всё – как они ходят, важно переставляя лапы, как деловито общаются между собою, как ругаются, как летают., как смешно рассматривают своё отражение в лужах или как недовольно ворчат, осуждая вспугнувшего их кота. В общем всё, чем они занимались…

Сегодня Геля открывала для себя новый мир. Мир ворон. И он оказался таким чудесным. Она призналась себе – и как я раньше этого не замечала? Если внимательно понаблюдать за этими птицами, то можно заметить, что они очень похожи на людей.

Поглощённая мыслями и беседуя сама с собой, Геля даже не заметила, как оказалась перед дверью в свою квартиру. Она позвонила в звонок. Дверь открыла бабушка.

– Ты что-то сегодня задержалась, внученька. Я уже было, начала переживать.

– Всё в порядке, бабуля, – улыбка Гели, для бабушки была лучше любого успокоительного. – У нас была генеральная репетиция. Ты же помнишь, через два дня премьера.

Она повесила курточку на крючок, присела на пуфик в прихожей и принялась расшнуровывать ботинки. Кстати, эти ботинки с рифленой тракторной подошвой, были самыми любимыми, из всей её обуви в её гардеробе.

– Генеральная репетиция, – повторила бабушка, копируя интонацию внучки, то, как важно это было сказано.

Она верила в Гелин талант и ей не терпелось увидеть её на сцене. Но, чуткое сердце улавливало, что во всём этом таился какой-то подвох. Девочка просто лучилась от счастья и бабушке стало интересно узнать причину её восторга.

– Генеральная репетиция, это очень важная и уважительная причина. Хотя не настолько важная, чтобы опаздывать и заставлять бабушку переживать. Так чем же ты всё-таки занималась?

– Ворон считала, – невозмутимо ответила Геля, чем окончательно обескуражила бабушку.

– Ворон считала? – бабушка решила, что это шутка. Но девочка не шутила. Она говорила правду.

– Ага, ворон, – Геля опять использовала улыбку, своё секретное и самое верное оружие. – Бабуля, ты такая смешная, когда так смотришь. Да, не бери в голову. Ну, ты же помнишь, я тебе рассказывала. По сценарию, мне дали роль. Я играю ворону Клару.

– Помню-помню… – сказала бабушка и пошла накрывать на стол. Ох, темнит что-то внучка. Что-то она, опять придумала, проказница и не договаривает.

Она даже не представляла, какие перемены принёс это день в жизнь внучки. И на что способна тяга к актёрскому мастерству и волшебная сила театра.

Последний мазок получился особенно удачным. Лиловая тень, лёгкой дымки, мягко легла под свинцовой тучей. Контраст между недружелюбным осенним небом и яркой багряно-золотой листвой, на эскизе вышел естественно и реалистично. Результат превзошел все мои ожидания. Это был мой первый опыт написания картины с натуры. Довольная тем, что получилось, я замечталась и даже не заметила, как погрузилась в воспоминания об этом парке.

Давным-давно, когда я ещё училась в первом классе, родители брали меня по выходным на прогулки в этот парк. Мы гуляли по аллеям или по набережной вдоль пруда. Там нам не редко встречался один и тот же старичок. Художник в большом берете, с длинным вязанным шарфом. Мне тогда казалось, что он был похож на седобородого сказочника. Старичок стоял, у видавшего виды, деревянного этюдника, и мурлыкал под нос, какую-то весёлую песенку. Помню, как меня забавляли его мятые и скрученные в рулончики тюбики с красками. Они лежали в творческом беспорядке, внутри переносного деревянного ящика. Ящик был перепачкан яркими мазками красок, точно так де, как и палитра в его руке. Я могла подолгу стоять возле него и наблюдать за тем, как он писал. Как прищуриваясь, он вытягивал руку с кистью, глядел на предметы, фиксировал большим пальцем отрезки, и отмерял пропорции. А затем, со снайперской точностью, сравнивал, всё ли соответствует действительности на его холсте. Меня восхищало, его умение отображать в картинах то, на что другие никогда не обратили бы внимания. Его работы были потрясающи, они жили отдельной жизнью и завораживали. Ах, как давно это было, но в моей памяти остался отчётливый отпечаток об этом старичке. Может быть из-за этого мне захотелось стать художницей?

Рядом щёлкнула ветка и зашуршала сухая листва. Я очнулась от воспоминаний и пришла в себя. Что это хрустнуло? Я внимательно осмотрелась по сторонам. Но, вблизи никого не было. Только ребята из группы стояли неподалёку. Они продолжали работать, и каждый был сосредоточен на своем этюде.

Может быть это ветер – подумала я. Нет, не ветер. Я бы почувствовала дуновение и заметила бы, как зашевелились листья. А тут, на ветках, ни один листик не шелохнулся.

Внезапно шорох повторился вновь. Я повернулась на звук, и тут увидела…

Неподалёку, всего в нескольких шагах от меня, в ворохе красных и жёлтых листьев, лежала свернувшаяся в клубок лиса. Не может быть. Я едва сдержалась чтобы не вскрикнуть от восторга. Неужели и в правду, настоящая лиса? И откуда ей здесь взяться? Ведь это же парк, а не дикий лес.

Кому рассказать, никто же не поверит. Стопэ… Кстати, а это хорошая идея! Вот будет, классная тема, для моего блога. Я нашарила в кармане своего пальто смартфон. Достала… Осторожно, чтобы не спугнуть лисичку, навела на нее объектив. Выждала паузу. Затаила дыхание, пока изображение в фокусе на стало чётким. И, щелк… Прозвучал звук имитирующий затвор фотоаппарата. Лисичка вздрогнула. Подняла мордочку, насторожилась и навострила уши. Я мысленно отругала себя за то, что не перевела устройство в беззвучный режим.