– Меня зовут Марина, – сказала она и удалилась из комнаты.

Многое о ней пока ещё хранилось в голове, но в последнее время её имя постоянно ускользало.

Первый сигнал произошёл пять месяцев назад, когда мне не удалось разблокировать телефон. Я в пал в ступор, увидев на экране требование ввести необходимые цифры. Пароль был мне известен, я чувствовал это всем своим нутром, также я знал, что он был связан со значимой датой кого-то близкого. Но, к сожалению, без помощи Марины телефон разблокировать не удалось. Я забыл дату её рождения. И в тот момент девушка, не ведая о причинах моего упущения, затаила обиду. Но с течением времени стало очевидным – из моей памяти ускользают вещи не только связанные с ней. Сетовать на динамичный график и переутомление на работе было актуальным в те дни, но для меня являлось бесспорным другое – причины забывчивости имеют медицинский характер.

Удел многих людей – закрывать глаза на неблагоприятные симптомы и до последнего тянуть с походом к врачу, чтобы как можно дольше не слышать страшного диагноза. Отношусь ли я к таким? Возможно. Но в оправдание хочу заметить, кроме потери памяти со мной произошло ещё кое-что, и об этом на нынешнем жизненном этапе я бы предпочёл молчать, в ином случая меня бы беспрекословно упекли в здание с решётками на окнах.

Пока я не совершил задуманное – говорить о лечении бесполезно!

Марина приняла мою сторону, и самого начала добросовестно хранила тайну. Она закрывала глаза на мои неадекватные выпады, скрывала мой недуг от близких и друзей, выгораживала меня перед коллегами на работе и всецело помогала, независимо от проблем, которые могли возникнуть. Я ей безмерно благодарен. Множество грустных моментов девушке было суждено пережить из-за человека, который перестал жить в настоящем. Но скоро всё закончится, завтрашний день отмечен в нашем договоре последним.

Я появился на кухне. Там фоном работал телевизор. Марина сидела к нему спиной и кротко смотрела в окно. Она была неподвижна, лишь размеренное дыхание тревожило её грудь. Новая порция кофе стояла перед ней на столе, пар которого затейливо вздымался над кружкой.

– Ты слишком много пьёшь кофе, – сказал я.

– Может быть, ты и прав, – сухо заметила она. – Но мне хочется.

Я сел за стол, не рядом с ней, и принялся за завтрак. Вскоре с геркулесовой кашей было покончено, и я отправился в ванну, чтобы привести себя в порядок. Марина всё также бесшумно продолжала смотреть в окно, так и не притронувшись к кофе.

Во мне нашлось место сантиментам, и это стало приятным сюрпризом для моей чёрствой натуры. Самообладание стало отказывать мне, когда я находился в прихожей и стоял перед зеркалом, одетый в костюм. Из-за нервов у меня дрожали руки, которыми я тревожил свой галстук в поисках его идеального положения, поправлял ворот рубашки, а пиджак, казалось, сидит совсем отвратительно на моих плечах. Вообще у нас на работе принята свободная форма одежды, но я желал быть при параде, – тот день должен был стать последним днём, проведённым в компании, которая стала дорога моему сердцу. Я не нашёл работу мечты, не сделал головокружительной карьеры, но повстречал добрых, отзывчивых, понимающих людей, и был тому приятно удивлён, обнаружив в этом грязном мире что-то стоящее, на что не жалко было тратить личное время.

– Не забудь блокнот, – как-то грустно заметила Марина, бесшумно подкравшись сзади.

– Уже, – я полез в карман пиджака и продемонстрировал его девушке.

В блокноте были записаны самые важные данные на случай, если что-то выпадет из моей головы.

К этому моменту девушка полностью оделась и была готова к выходу.

Марину не обделила природа – стройная, высокая, осанистая, поэтому деловой стиль одежды ей шёл как нельзя лучше. Сегодня она отдала предпочтение чёрным брюкам и светло-жёлтой блузке с умеренным декольте. Мне всегда нравился её неброский макияж, который совсем не пестрил, а говорил лишь о природной женской красоте. Её светло-русые волнистые волосы служили приятным дополнением к вышеупомянутым наблюдениям.

– Идём? – обратился я к ней.

Она печально улыбнулась и кивнула головой.

На улице солнце ослепляло глаза и невыносимо припекало, хотя ещё даже не стукнуло и восьми утра. В костюме было совсем неуютно, и я позволил себе снять пиджак, который закинул на портфель, что был в правой руке.

Ключи от машины находились у Марины. В последний месяц я не садился за руль. То, что творилось в моей голове, могло привести к аварии, поэтому Марина без лишних уговоров согласилась подвозить меня, хотя ей предстояло ехать на работу совсем в другую сторону.

Дорога в машине протекала в напряженном молчании. Радио было отключено. В салоне был слышен только мотор, работающий исправно, и легкий гул зимней резины, о замене которой никто не позаботился из-за плачевных обстоятельств, сковавших мой рассудок. Грустное и задумчивое выражение её лица говорило не только о том, что девушка дисциплинированно следит за движением, но и о том, что в её голове происходит тяжёлый мыслительный процесс. Скоро нам предстоит расстаться. Я думал о том же.

Когда она свернула в парковочный карман и остановилась перед высоким зданием, где располагался мой офис, я вознамерился без лишних разговоров покинуть автомобиль, но у меня не вышло.

– Подожди, – тревожно сказала она, коснувшись моей руки. – А как же поцелуй в щёчку на удачу?

Я непроизвольно улыбнулся Марине, прокручивая оставшиеся в памяти тёплые моменты, что были непосредственно связаны с ней. А этот поцелуй являлся неизменной традицией в те славные деньки.

Она приблизилась к моей подставленной щеке и нежно коснулась губами. Наше прикосновение длилось неестественно долго. Мы замерли в таком положении, и каждый из нас страшился будущего друг без друга, поэтому никто не спешил расставаться. Я отчётливо слышал её натужное дыхание, которое обжигало мою кожу, как, наверняка, и она слышала моё, направленное в сторону. На секунду в голове промелькнула глупая мысль, мне захотелось обернуться к ней лицом и теперь поцеловаться по-взрослому, но это было бы лишним и болезненным для обоих. Я нашёл в себе силы, и отстранился от неё, сказав, что мне пора идти. Она, понимая неизбежное, разочарованно опустила глаза вниз и не посмела больше задерживать меня. Может быть, и зря.