Шрифт:
– Как дети малые, – женщина улыбнулась. – Вот пожалуюсь начальству на вас, живо порядок наведут.
– И наведём, – в дверях показался статный генерал средних лет и успокаивающе махнул рукой, – лежите, лежите.
– Здравия желаем, товарищ генерал.
– И вам того же. – не по уставу ответил комдив и присел у кровати Александра. – Как здоровье, герой?
– Спасибо, товарищ генерал, поправляюсь.
– Вот это правильно, вот это нужно. А чтобы ты поскорее выздоровел, – генерал повернулся к стоявшему врачу, – Виталий Андреевич…
Тот передал небольшую коробочку.
– Приказ читать не буду, мы не на плацу, скажу своими словами. За подбитый вражеский танк, за мужество и героизм ты награждаешься орденом Славы, третья степень у тебя уже есть?
– Так точно.
– Вот, чтобы не скучно ей было, вторую повесишь рядышком, – генерал улыбнулся и пожал солдату руку. – Поздравляю.
– Служу Советскому Союзу, – Александр сделал попытку привстать.
– Лежи, герой, лежи. Жалобы, пожелания есть?
– Товарищ генерал, можно мне после госпиталя отпуск, хоть пару деньков?
– Зачем тебе отпуск? – комдив посмотрел на врача, тот кивнул. – Отвоевал ты своё, так что вылечишься – и домой.
– А разрешите не сразу.
– Первый раз вижу солдата, который не торопится на родину. Валентина Сергеевна, – комдив повернулся к санитарке, – вы видели такое?
– Так у него же, сыночка, все слышали, история какая была, – женщина промокнула платком набежавшие слёзы. – Целыми днями только и говорит, чтобы назад вернуться, на могилу командира своего.
– И, может, похоронить, – сглотнув, с трудом добавил Александр. – Может, найду его.
– Кого? – комдив искренне удивился.
– Друга. Это пёс, на моих руках вырос, – каждое слово давалось с огромным трудом. – Он со старшиной спасли меня… тогда… а мы вместе три года… Да я бы всё отдал, чтобы… чтобы они сейчас живы были.
Все замолчали, тишина нарушалась только всхлипываниями пожилой санитарки.
– Странная история, – хмыкнул генерал, – неправильная она какая—то.
И, повернувшись к двери, крикнул:
– Младший лейтенант!
– Мало я тебе тогда вмазал, – Александр не поверил глазам: огромная фигура заполнила весь проём. – На мою могилку он собрался, бисов сын.
– Старшина, – костыли грохнулись на пол, – старшина, вы живы!
– Младший лейтенант, – не скрывая слез, пробурчал Петренко и крепко обнял своего солдата, – живой я. Врачи запретили к тебе приходить, пока ты совсем слабый был, а меня после ранения списать хотели, так вот уговорил товарища генерала хоть при штабе оставить. Как же вас одних оставить-то, опять куда-нибудь встрянете.
– Вас?
Ответ был заглушен громким лаем: в палату влетел, сшибая всё на своём пути…
– Друг, Друг, – Александр, не веря своим глазам, обнял собаку, – Дружочек! Но как, я же видел, вы погибли…
– Ничего ты не видел, – лейтенант вытер слезы. – Я метнул гранаты, а Друг сразу в сторону отскочил, меня зацепило маленько, ну и у собаки бок прихватило осколком, тут пушки подоспели. В общем, нас троих мои парни и вынесли. А в медсанбате Друга как бойца настоящего лечили, всё залатали, ухо только порвано осталось, но это ерунда, правда?
– Тяф!
– Вот и ладненько, – генерал встал. – Вы тут пообщайтесь, а мне пора. Да, совсем забыл, – он присел перед псом:
– Гордишься хозяином?
– Тяф!
– А Петренко?
– Тяф!
– Ты у нас настоящий боец, правда?
– Тяф!
– И все так думают. Наши умельцы из рембата специально для тебя постарались. Виталий Андреевич… – генерал повернулся к врачу и тот протянул небольшую коробочку…
***
Солнечным сентябрьским днём по перрону вокзала медленно, опираясь на костыль, шел молодой солдат. На выгоревшей гимнастерке тихо позвякивали два ордена Славы. Рядом аккуратно переступал лапами огромный пёс с порванным ухом, его грудь украшала висевшая на серой с синими полосами ленте медаль с гордо сияющими словами: ДРУГУ ЗА ОТВАГУ.
Дядька Черномор
«…И очутятся на бреге,
В чешуе, как жар горя,
Тридцать три богатыря…»
По лесной тропинке, взявшись за руки, шли молодая женщина с сыном.
«… Все красавцы удалые,
Великаны молодые,
Все равны, как на подбор,
С ними дядька Черномор…»
– А почему Черномор?
– Потому что жил он со своими витязями в Черном море. Устал? – женщина погладила вихрастую голову. – Давай немного передохнём.
Они поставили полные грибов лукошки, и присели на поваленное дерево.