Болгарский народ восстал и борется отчаянно, но в то же время, когда бойцы дерутся, раненые остаются без помощи, и бедные семейства умирают с голоду и балканского холода.

Услышьте, братья, голос беззащитного, забытого народа и помогите ему воскреснуть и обмыть воспаленные раны в его душе и теле. Помогите нам – кто как может и чем может.

Если когда нужна была помощь России для несчастных болгар, то теперь она крайне необходима. Человеколюбие, честь Покровительницы и Матери православных славян, интересы славянства – все взывает о немедленной и энергичной помощи.

Несчастное болгарское население взывает к своим русским единоверцам и единоплеменникам о возможно скором приостановлении окончательного избиения, в чем сомневаться невозможно. Сделайте, что можете, в пользу погибающей Болгарии, только возможно скорее…

Во имя Бога, во имя Спасителя и Честного Креста, мы, угнетенные, умоляем вас, единоплеменные братья, протянуть нам руку помощи. Никто из других христиан не поймет наших страданий, не разделит нашего горя, как вы, единоплеменные и православные! На вас наша надежда!»

Россия приняла болгарскую боль в свое сердце как боль собственную. Такого единодушного всенародного порыва сострадания чужой беде дотоле не бывало в российской истории. Стремление помочь страждущей Болгарии охватило все слои общества: духовенство и купечество, дворяне и крестьяне, писатели и фабричные рабочие – все несли свои лепты, «реки пожертвований» стекались в спешно образованные Славянские комитеты, а затем направлялись братьям-болгарам. Корреспондент «Церковного Вестника» описывал настроения российской глубинки: «Проехав недавно несколько тысяч верст с юга на север и обратно, я воочию убедился во всеобщем сочувствии народа к славянскому делу. Везде только и слышно о сборах в пользу славян, о волонтерах, едущих на Балканы. Что городские, более интеллигентные жители сочувствуют этому делу и воодушевляются – это неудивительно, но невольно изумляешься, когда и в глухих степных селах, без всякой интеллигенции, без газет, почт и правильных сообщений, куда заносятся сведения только проходящими, где все погружены в собственные заботы о насущном хлебе, когда и в такой глуши проявляется сочувствие славянскому делу, и каждый несет, что может: копейкой и материалом на помощь единоверцам в борьбе их с турками». Но одних материальных деяний было мало: русский народ готовился своей кровью оплатить свободу Православной Болгарии.

Османские палачи силились замести следы своих преступлений. Султанат, уже не раз испытавший на себе силу русского оружия, страшился новой войны с Российской державой. Турецкие чиновники понимали, как веско может прозвучать для русского слуха слово главы Болгарской Церкви, и всячески понуждали Ее Предстоятеля Экзарха Анфима подписать подготовленный болгарскими ренегатами льстивый и лживый адрес, восхваляющий султана за якобы оказанные им «благодеяния» болгарскому народу, якобы «благоденствующему» под зверским османским игом. Армянский католикос Хассун тоже уговаривал Экзарха подписаться под этой фальшивкой, напоминая об участи борца за свободу Греции, Константинопольского Патриарха Григория V, казненного турками. Но на это доблестный болгарский Первосвятитель ответил: «Дай Бог, чтобы слова ваши были истиной, потому что, когда повесили Патриарха Григория, создалось свободное Греческое королевство, и, если бы меня повесили, могло бы создаться свободное болгарское царство». И вместо лживой лести в адрес тирана Экзарх Анфим направил в Россию послание, в котором значилось: «Если Его Величество Император Всероссийский не обратит внимание на положение болгар, не защитит их теперь, то лучше пусть вычеркнет их из списка славян и православных, потому что отчаянье овладело всеми».

Мощное общественное мнение, точнее – воля народа толкнула Россию на войну с султанатом (хотя в российском генералитете многие предупреждали: армия к такому испытанию еще не готова). Император Александр II (1818–1881), Освободитель русского крестьянства, стал Освободителем и для болгарского народа. Но страшны оказались потери Православной Руси в битве с поработителями «братушек» – болгар. Османские войска были не только многочисленны и фанатичны: могучая Великобритания снабжала их оружием, провиантом, деньгами, боевыми действиями турок руководили английские офицеры-инструкторы. Стоянием под Плевной, ужасами Шипкинского перевала унесены многие тысячи жизней русских «витязей Севера», легших костьми за свободу Болгарской земли.

После победы царь Александр II засвидетельствовал: «На алтарь славянского дела Российская держава принесла неимоверные жертвы; но все эти жертвы русский народ принял с готовностью, считая освобождение единоверных и единоплеменных славян делом богоугодным». Но тогда же прозвучало и предостережение Ивана Аксакова: «Болгарское государство порождено и крещено русской кровью, а потому не должно, да и не может никогда, стать русскому сердцу чуждым… Несбыточное сбылось. Но какой ценой? Вот этого и не следует забывать ни нам, ни болгарам».

Увы! Вскоре же появились силы, стремящиеся украсть плоды русской победы и уничтожить самую память о подвиге России-Освободительницы. По русско-турецкому мирному договору в Сан-Стефано, свободу должна была обрести вся Болгария; однако затем на Берлинском конгрессе дипломаты западноевропейских держав, прежде равнодушных к страданиям болгар или даже поддерживавших деспотию Османов, добились того, что Болгарская земля была разорвана надвое: часть ее стала независимым болгарским княжеством, а другая ее часть – так называемая Восточная Румелия – осталась под турецким «протекторатом» и продолжала выплачивать дань Турции. Османский султанат, руководствовавшийся подлым принципом древних тираний: «разделяй и властвуй», оставил Балканам тяжелое наследство в виде межнациональной розни и взаимных территориальных претензий. (Македония, в наши дни сделавшаяся самостоятельным государством, долго была предметом спора сразу четырех народов – сербского, болгарского, греческого, а вдобавок еще и итальянского.) Когда турки были изгнаны с Балканского полуострова, на этих противоречиях начала спекулировать коварная западная дипломатия. Воссоединение Болгарии произошло лишь в 1885 году после братоубийственной болгаро-сербской войны. Вследствие западных интриг власть над Болгарией захватила жестокая клика Стамбулова, которую в народе прозвали «палочниками». Затем православным болгарам был навязан римо-католический монарх, князь Фердинанд Кобургский, а диктатор Стамбулов сделался его фаворитом. В православной стране, освобожденной кровью Православной Руси, начали задавать тон политиканы-западники антироссийского и, хуже того, антиправославного толка. Эта неблагодарная клика добилась полного разрыва отношений с Россией. (А впоследствии, во время Первой мировой войны, Болгария и Россия оказались по разные стороны фронта: западники вовлекли болгар в чудовищное по извращенности братоубийство. Позднее та же «западная ориентация» довела правительство Болгарии до сотрудничества с гитлеризмом.)

Святое Православие позволило болгарскому народу сохранить себя в течение полутысячелетнего османского господства и явилось знамением его освобождения, – но вот: отступническая «либеральная» диктатура начала теснить Болгарскую Церковь, доходя до открытых на нее гонений: закрывались храмы, преследовали православное духовенство, не допускались заседания Священного Синода, а все входившие в него архипастыри были под жандармским конвоем изгнаны из Софии. Митрополит Тырновский Кирилл, который открыто призывал народ отстаивать православные святыни и говорил о неблагодарности правительства по отношению к России, претерпел от «либералов» страдания не менее лютые, чем те, что прежде терпело болгарское духовенство от османских палачей. Архипастырь-исповедник сначала был брошен в темницу Петропавловского монастыря и подвергнут изощренным издевательствам: во время летней жары его камеру протапливали так, что он задыхался, а затем перевели в Гложенское подземелье, о котором говорили, что «чрезмерная влага убивает все живые существа, которые там поселяются». От мученической кончины митрополита Кирилла избавило только падение диктатуры Стамбулова. На борьбу с гонителями Церкви поднялись православные братства, первое из которых присвоило себе имя «Святой Иоанн Рыльский». В болгарском народе росло возмущение притеснениями Святой Церкви и ее архипастырей, и князь Фердинанд почел за благо прислушаться к голосу своих подданных – отправил злобного фаворита в отставку; вскоре монарх решил присоединить своего наследника к Православной Церкви (впоследствии династия утвердилась в Православии). После этого болгарское духовенство получило, наконец, выстраданное право на свободное окормление и просвещение народа Божия. В 1913 году «либеральное» правительство вновь попыталось изнасиловать душу Болгарии, в приказном порядке вовлечь Болгарскую Церковь в «унию» с отступническим Римом. Но и это покушение на чистоту святой веры было отринуто народом; и тогда же Блаженнейший Экзарх Болгарский Иосиф, призывая паству отстаивать святое Православие, вновь напомнил о духовном единстве болгарского и русского народов, об освободительном подвиге России.