— Да. Остальные где-то на окраинах. Есть варианты, как спасти их крылья?

— Есть. Только давай чуть позже поговорим. Она уже с неделю лежит, не подает признаков жизни. Только периодически орет от боли и бредит, — фыркнул палач. — Думаю, скоро должна очнуться.

Раздался скрип стула, и кто-то, сделав всего пару шагов, остановился.

— Оставлю, пожалуй, тебя с твоей новой воспитанницей. Не думал, что у великого палача Ада есть сердце, — хмыкнул Сартия, на что ему в ответ раздалось скептичное и неразборчивое бурчание и шаги скрылись где-то в коридорах.

Я задумалась всего на секунду, как в голове вновь вспыхнули воспоминания о падении, выскользнувшей руке Джека и… О, черт, кулон! Резко распахнув глаза, я принялась шарить рукой на груди только, чтобы найти кулон. Вероятно, движение задело больные ожогами крылья, и я тут же заорала.

— Крылья! Как больно… — Я закрыла глаза, сжимая руку в кулак и утыкаясь в подушку.

— Очнулась? Даже раньше, чем я предполагал, — усмехнулся Аластор, а мне было не до смеха.

— Кулон. Кулон на шее. Он был у меня. Где… Черт, мои крылья…

— Да тут. Снял с тебя, чтобы не давил. Успокойся, Кристал, и не ори, — с малой долей сочувствия в голосе проговорил палач и встал со своего стула. — Свержение Совета прошло неудачно, как я погляжу? — Тут уже заиграли даже издевательски нотки. Ничего другого я от него и не ожидала.

— Если Вам хотелось поиздеваться над падшей, могли бы и не спасать, — прошипела от боли я, сжимая в руках простыню и не отваживаясь взглянуть на крылья.

— Поиздеваться? Не думаю. Мне этого хватает со смертными. А ты, Кристал, упала мне прям под порог, — усмехнулся Аластор. Он присел на край кровати и тут я почувствовала прохладу на обнаженной коже крыльев, но вместе с ней и дикую боль и жжение.

Вновь раздался глухой рык, сдерживаемый лишь подушкой.

— Терпи, терпи. Неприятно, но это позволит тебе хотя бы перья восстановить на крыльях, — сказал палач, пока мои приглушенные постанывания, периодически переходящие на крик, отвлекали меня.

Когда всё закончилось и демон встал с постели, чтобы убрать лекарство в сторону, я все же отважилась обернуться. Увиденное, мягко говоря, шокировало: обнаженная кожа на крыльях, местами огромные пятна от ожогов, лопнувшие волдыри и кое-где пытающиеся завязаться перья.

— Нет… — Дрожащим голосом проговорила я и тихо заплакала.

Для меня был потерян весь мир. Мои крылья… Мои прекрасные крылья, которые сгорели при падении. Зачем, зачем я вообще втянулась во всю эту войну? Что мы доказали ангелам? Что нас вот так можно легко выпнуть с небес? Черт… а как же тогда долго восстанавливался Люцифер-то после падения? Наверняка ведь Бог достаточно сильно его наказал. Хотя тяжело назвать то, что Люцифер стал владыкой Ада, наказанием. Скорее, очень хорошее поощрение и доверие новых земель.

— В общем, лежи пока тут. Крылья должны достаточно быстро теперь восстановиться. Хотя я бы на твоем месте беспокоился о другой проблеме, — фыркнул Аластор, облокачиваясь о стену и глядя на меня.

— И о чем же? — Сквозь слезы проговорила я, поднимая взгляд на палача.

— Потом расскажу. Поспи лучше, — кивнул он и ушел, даже не обернувшись. Тело одолевала дикая слабость и сонливость. Хотелось уснуть и забыться в темноте, но я не могла. Ох, как я надеялась, что Катрин и отец хоть как-то получат по заслугам за все. За моих друзей, а обман, за мои крылья. Хотя сейчас мои мысли, скорее, походили на мысли обиженной девочки, но всё же.

Слегка приподнявшись на локтях, я посмотрела на прикроватный столик и дрожащей рукой взяла с него кулон, подаренный Джеком. «Думал подарить на День Рождения, но… вдруг не доживем». Воспоминания, подобно приятной мелодии, прокрутились в памяти, а на сердце стало отчего-то теплее. «Надеюсь, мы еще увидимся», — подумала я, касаясь губами кулона. Было ужасно интересно глянуть, что же написал там мой друг, но нужно было ждать своего дня. В мыслях проносились воспоминания о последних месяцах, которые вряд ли когда-нибудь сотрутся.

Со временем я так и заснула, сжимая в руках кулон, и с мыслями, что когда-нибудь снова увижу друзей.

На следующий день Аластор пришел ко мне в комнату с лекарством, которое, судя по запаху, он сделал из трупов, что лежали у него в подвале еще с начала времен. Заметив мой брезгливый взгляд, он фыркнул:

— Пей, давай. Не неженка, в конце концов.

Набравшись смелости и все еще подозрительно глядя на мутно-серую жидкость, я осушила кубок в три больших глотка и почувствовала, как меня чуть ли не вывернуло наружу.