Карта сообщила, что Лимерик располагался в устье Шеннона и, как я и подозревал, недалеко от аэропорта. Дом, в котором меня держали, находился к северу от Лимерика, где-то между Сиксмайлбриджем и Крэтлоу, в очень удобном для Пончика и его команды месте — всего в пятнадцати минутах езды от аэропорта.

Я налил себе еще одну чашу тепловатого чая и раскрыл газету, из которой понял, что Слэйд и Риарден все еще пользуются большим вниманием со стороны прессы. О них шла речь даже на первой странице. Кроме того, сообщалось о прибытии в Дублин инспектора Бранскилла, что являлось событием для местной публики. Была помещенная его фотография, на которой он спускался по трапу самолета, и когда его спросили с чем связан его видит, он процедил сквозь зубы: «Никаких комментариев». Инспектор Форбс, только что возвратившийся в Лондон из Брюсселя ответил кратко: «Ничего обнадеживающего».

Конечно, Слэйду по-прежнему уделялось в газете больше внимания, чем мне, но благодаря активности Бранскилла и Форбса, Риардена тоже не забывали. Эти двое мотались туда-сюда, так как именно они знали меня в лицо; им еще много предстояло поездить, так как сообщалось, что меня видели на острове Мэн, в Джерси, Котэ д'Азуре, Остенде, Манчестере, Вулверхэмптоне, на Риджент-стрит и в Бергене. Интересно, был ли инспектор Джервис занят столь же сильно?

В чайной никого не было, и я вынул бумажник, чтобы спокойно рассмотреть его содержимое. Сначала пересчитал деньги. В бумажнике оказалось всего семьдесят восемь фунтов, в основном английскими пятифунтовыми банкнотами, что было очень удачно. Нашел я и водительское удостоверение, что было еще более удачно. Выписанное на имя Ричарда Аллена Джонса, оно отдавало фальшивкой, хотя имя, самое банальное — Джонсов кругом хоть пруд пруди.

Еще обнаружилось письмо, написанное на непонятном мне языке. Я попробовал слова «на вкус», и мне показалось, что в них есть легкий славянский оттенок, но тут можно было ошибиться — мне больше знакомы восточные языки. Я поразмышлял некоторое время, потом аккуратно положил письмо обратно, ничего из него не почерпнув для себя.

Записная книжка представляла большой интерес, так как содержала несколько адресов — некоторые ирландские, некоторые — английские, другие во Франции, Италии, Испании. Я испытал потрясение, наткнувшись на адрес Англо-шотландского фонда, Лимитед. Крыша Макинтоша была взорвана начисто.

В книжке значились два ирландских адреса — один в местечке Клонгласе в Коннемаре, другой — в Белфасте. Оба далеко от Лимерика, а Белфаст к тому же за границей, в Северной Ирландии. Материала для работы было немного, но больше я ничего не имел.

Заплатив за чай, я попросил дать мне побольше мелочи. Затем отправился на поиски телефонной будки. Это оказалось нелегко, пока я не обнаружил, что ирландцы окрашивают их в зеленый цвет. В первую попавшуюся будку я не зашел, но запомнил ее номер. Из второй я позвонил в Лондон, в Англо-шотладский фонд. Прошло несколько минут, прежде, чем я услышал голос миссис Смит:

— Англо-шотландский фонд, Лимитед.

Ее голос был теплым и дружеским, но, может, мне почудилось — я не разговаривал с женщинами в течение полутора лет, если не считать той, что сделала мне укол.

Я сказал:

— Ваш телефон могут прослушивать. Думаю, так оно и есть. Найдите надежный аппарат и позвоните по этому номеру как можно скорее. — Я назвал номер и повесил трубку прежде, чем она могла ответить.

Возможно, это была чрезмерная предосторожность с моей стороны, но то, что еще существую, доказывает, что придерживаться таких методов — самое лучшее. Кроме того, если позвонит она, мне не придется одну за другой кидать в аппарат монеты. Я вернулся к первой телефонной будке и обнаружил, что она занята, и принялся делать гримасы стоявшей там женщине, пока она не ушла, Затем вошел в будку и, ожидая звонка, сделал вид, что ищу что-то в телефонном справочнике.

Если учесть все обстоятельства, то надо сказать, что она действовала оперативно. Звонок раздался через десять минут.

Я взял трубку и сказал:

— Станнард.

— Что вы делаете в Лимерике? — Ее голос звучал теперь не так, как в первый раз.

— А что вы думаете, я тут делаю? — проворчал я. — Я хочу поговорить с Макинтошем.

— Его нет.

— Сделайте так, чтоб он был, — отрезал я.

Последовала пауза.

— Он в больнице, — сказала она. — Попал под машину…

— О! Это серьезно?

— Доктора считают, что он не вытянет, — ответила она бесцветным голосом.

Я почувствовал зияющую холодную пустоту в животе.

— Господи! Как скверно! Когда это произошло?

— Позавчера. На него наехали и скрылись.

Калейдоскопические осколки стали собираться в определенный узор. Примерно тогда Пончик уверился, что я не Риарден. И у него имелся адрес Макинтоша.

— Это не несчастный случай, — сказал я. — Это — провал.

— Нет! Невозможно!

— А что в этом невозможного?

— Только мы трое знали обо всем.

— Это не так, — возразил я. — Я только что пришпилил одного из «Скарперов», и в его записной книжке оказался адрес вашей конторы. Поэтому я и решил, что телефон прослушивается. — Я глубоко вздохнул. — Будьте осторожны, миссис Смит.

Кроме естественного беспокойства за другого человека, у меня были и другие веские основания говорить так. Если Макинтош умрет, а «Скарперам» удастся убрать и миссис Смит, то мой путь лежал прямиком к тому эвкалипту, где мне предстояло висеть. Самое лучшее, что могло случиться, это мое возвращение в тюрьму, чтобы досиживать свой срок.