Весенний пейзаж Южного Бутово не радовал совсем, как и вклинивающиеся в его привычный хмурый вид мертвецы, которых становилось всё больше и больше. Пока что они топтались у жилых домов, но, заслышав шум автомобиля, потихоньку начали двигаться в его сторону.

– Стой на стрёме и будь повнимательнее. – Дима выскочил из кабины и направился к дверям магазина. Те были открыты. Внутри топтались три мертвых тела, застрявших на выходе у кассы. Дима, словно это для него было привычным делом, расстрелял их в головы и спокойно пошел к торговым рядам. Сбор продуктов занял у него несколько минут. Хлеб, колбаса, копченое мясо в вакуумной упаковке, две связки бананов, пакет яблок. Прихватив в свободную руку две пятилитровые бутыли с водой, он так же спокойно вышел из магазина. – Порядок, – сказал он, закидывая наворованное внутрь. Маша снова завела двигатель и выехала с парковки.

– Боюсь, с одеждой нам придётся потерпеть. Смотри!

Мёртвых становилось всё больше и больше. Пока что им везло и всё давалось просто, без проблем. Но скапливающиеся в пределах видимости, толпы зомби уже не казались такими безобидными.

– Может устроим "смертельные гонки 2000" года? – в шутку предложил Дима, но Маша не дала ему договорить.

– Если заглохнем или забуксуем – нам конец. Патронов не хватит на эту орду. Давай валить отсюда. Может разживёмся варежками или перчатками на следующей заправке.

По узкой дороге, с припаркованными по обеим сторонам легковушками, было не разогнаться. Попадавшие под скребок мертвецы, их было немного, с глухим стуком отлетали вправо. Через пару минут пришлось включать дворники, чтобы протереть лобовое стекло от забрызгавшей его крови мозгов. Тела обратившихся становились мягкими и хрупкими, от любого удара лопались, как спелые арбузы и размазывались кашей по асфальту. Сделав длинный круг по кварталу, Маша снова выехала на улицу маршала Савицкого и утопила педаль газа в пол. Через десять минут они уже приближались к автомагистрали.

Залив полный бак на заправке, разжившись рабочими тряпочными перчатками, двумя увесистыми топорами с пожарного щита, парочка выехала на Симферопольское шоссе – прямую дорогу до Кольцова.

Белкина

– Господи, что же так холодно то? – Женя вышла из дома егеря – своего старого знакомого, уехавшего в город по делам на выходные и оставившего в её распоряжении целый лес.

Протопив избу на ночь, она долгое время лежала на диване, читая книгу. А потом просто отключилась. К утру котёл остыл, температура в доме опустилась до двенадцати градусов. От этого холода она и пришла в себя, с книгой на груди и до посинения замерзшей.

Девушка выглянула в окно. На улице было пока ещё темно, но звёзды на небе растворились в мутной утренней дымке. Хмурый лес, по весеннему грязный после стаявшего леса, неприветливо заглядывал в хату, скрипя стволами деревьев и завывая сквозняками где-то на чердаке.

Снаружи было ещё холоднее. Она вернулась в дом, накинула куртку, вспоминая, что осталась здесь не просто так. Её попросили проконтролировать гостевую попойку, которая обычно продолжалась несколько суток. Но сейчас в коттедже, что стоял в семидесяти метрах от дома лесничего, было темно и тихо. Сауна с бассейном, мангал и проститутки по выходным – так развлекались гости егеря. Он терпел и ругался, но в глубине души был рад, что они хотя бы не носятся с оружием по лесу. Да и финансовые проблемы решаются, пусть и своеобразно, не так как ему того хотелось бы.

Иногда, когда егерю надоедала вечные гостевые попойки, а они случались по два, а то и три раза на неделе, он уезжал в город к семье, прося покараулить усадьбу Женю, которой, как природному интроверту, было за радость посидеть в пустой избе среди пустого леса. Пусть даже соседи иногда вели себя буйно и несдержанно. Вот и вчера, сынок прокурора со своими дружками молокососами, дружной компанией, в сопровождении четырех жриц любви, выгрузив два ящика дорогого спиртного и полтуши поросенка в дом, минут сорок пытался надоедать девушке приглашением присоединиться к банкету.

От природы она была одарена той красотой, что раскрывается уже в возрасте за тридцать, когда худое тело начинает обрастать мышцами, а редкие морщинки только придают шарма очаровательной улыбке на милом до умопомрачения лице. Пухлые губки, чуть широкие скулы, чертики, прыгающие в глазах разного цвета, что в детстве делало её объектом насмешек среди сверстником. Теперь же она не знала отбоя от поклонников и маскировала гетерохронию контактными линзами. Левый глаз был практически черным, а правый небесно-голубым и эта аномалия когда-то сыграла с ней злую шутку.

Впрочем, назвать шуткой попытку убийства после группового изнасилования никто не мог. Это случилось в шестнадцать, когда шестеро её одноклассников из интерната, в котором она жила с шести лет, обманом затащили её в подвал, где всё и произошло. Женя закрыла события тех дней в своей памяти так глубоко, что даже глядя на оставшиеся после той ночи шрамы от ножа не способны были пробудить воспоминания. Она оградилась от них высокой стеной, за которой оставила и мужчин.

Теперь, живя в маленькой квартирке, в тихом спальном районе Курска, она проводила вечера в одиночестве за чтением книг, иногда, как в этот раз, выбираясь на охоту или рыбалку. До тех пор, пока у неё не появилась настоящая семья. Та самая, о которой она мечтала всю жизнь. С братьями, сёстрами, редкими семейными вечерами, на которых можно было даже рта не раскрывать. Тебя понимали без слов, не лезли в душу, любили просто так, такой, какая ты есть. И Женя потихонечку начала оттаивать.