Объяснить это можно было только сильной страстью, обоюдной любовью, которая сводит с ума, которая не слушает доводов разума, слов друзей, родни, никого. Потому что в целом мире существуют только двое влюбленных, и больше никого.

«Любил ее, сохатый, — с горечью подумала Анька, рассматривая тонкие черты женщины, ее точеный носик и невероятной красоты губы — кажется, настоящие, не дутые. — Голову вместе с рогами терял. Что ж разбежались? Постарела? Надоела? Или она сама от него ушла? Акула сказал — не изменяла… Да и какое изменяла, какое ушла, если она так на него смотрит…»

Ингрид и в самом деле смотрела на Лося особенно; Анька со стыдом поймала себя на мысли, что сама не сумеет выразить одним только взглядом столько нежности, любви и печали одним только взглядом.

«Ну, я же и не королева красоты, и не модель, которые умеют играть своими лицами!» — сердито подумала Анька.

Ингрид стискивала трогательно-худенькие ладони, крутила на пальце кольцо, словно хотела спрятать его от нее, от Аньки, тактично скрывая, кем приходится Лосю, а Лось молча и зло сопел, исподлобья буравя Аньку взглядом, в котором, казалось, кипел ад.

— Ингрид сейчас уходит! — рявкнул Лось, делая над собой усилие и выбираясь из-за своей баррикады из стульев. Нет, он точно ее не бил — потому что для того, чтобы ухватить ее за локоть и потащить к выходу, он сделал над собой усилие. Огромное усилие, которое выписало на его лице остервенелую ярость и брезгливость — до тошноты, до помутнения.

«Господи Боже всемогущий, — подумала Анька в ужасе, отскочив с пути этой странной парочки. — Да что такого она натворила, что он такой злой?! Он орет, будто это она стреляла в Кеннеди…»

Ингрид, несмотря на то, что была соперницей Аньке, не выглядела ужасной злодейкой, порочной и коварной женщиной. Напротив — ее было отчего-то щемяще жаль. Она была красивая, но ужасно потерянная и какая-то надломленная; ее длинные стройные ноги при ходьбе дожали и подгибались, словно у загнанного жеребенка, и ее тихие отчаянные мольбы выдавали полное отсутствие сил бороться, хотя она пришла сюда именно за этим.

Вымолить у Лося хоть одно доброе слово. Но Лось остался глух к ее мольбам.

И на фоне ее беззащитной бессильности его кипучая ярость казалось просто ужасным, бессердечным зверством. Аньке было очень страшно, когда Лось проволок бывшую жену к выходу и там буквально оттолкнул от себя, словно бросая куль с грязным вонючим тряпьем. Что ж надо сделать, чтоб довести его да такого исступления, почти до истерики? А вдруг и Анька что-нибудь подобное выкинет? И что тогда — получит от Лося вместо поцелуя такую же слепую ненависть!?

«Елкины, ну не трансвестит же она, в самом-то деле! — мелькнуло в голове Аньки. — За это фееричное на*балово можно злиться, конечно, но ведь это не так?!»

— Уходи, — рыкнул Лось, даже трясясь от исступления. Он понимал, что его видит Анька, понимал, что пугает ее, изо всех сил старался держать себя в руках — и не мог. Словно наяву, Анька услышала еще один гаденький смешок Акулы. Кажется, он знал, как Лось реагирует на Ингрид и нарочно ее сюда послал, чтобы Анька полюбовалась на этот спектакль.

— Что случилось? — спросила Анька, когда двери за Ингрид закрылись.

— Ничего, — сухо ответил Лось.

Но ничего — это была, конечно, ложь. Когда не случается ничего, так по дому не бегают — словно отыскивая убежище, словно спасаясь от щемящей боли, которую не унять ничем, ни успокоительными, ни алкоголем, ни поцелуями и объятьями.

Когда не случается ничего, так не маются — Анька с ужасом вжалась в стену, не узнавая спокойного и добродушного Лося, который теперь был словно одержим и места себе не находил.

— Что ты делаешь?!

Лось, словно что-то надумав, кинулся наверх, в спальню, и Анька в испуге последовала за ним. В ее голову отчего-то пришла странная, пугающая мысль — вот сейчас Лось где-нибудь в гардеробной отыщет пистолет, выскочит вслед за Ингрид и выстрелит в ее спину — настолько одержимым он выглядел.

Но, ворвавшись вслед за ним в ванную, Анька встала столбом, мало что понимая. Лось с остервенением… мыл руки. Намыливал и яростно тер ладони мочалкой, словно коснувшись Ингрид, он выпачкался в зловонных нечистотах.

— Что происходит?..

— Ничего, — так же мертво ответил Лось.

— Ты поранишься!

Анька решительно шагнула вперед, закрыла бьющую в красные, распаренные ладони воду — кажется, Лось даже не разбавил кипяток холодной водой, — и мужчина замер, сгорбившись, уткнувшись ладонями в раковину, опустив голову и переживая последние, самые мучительные отзвуки бессильной ярости.