И в этой абсолютной тишине раздался дикий пронзительный громоподобный рев. Я вздрогнула, но встала с колен, сжав кулаки и закусив губу. Затряслись кроны близ растущих деревьев, и на поляну, сверкая бешеными красными глазами, на двух мощных мускулистых лапах вышел гигантский, поросший темно-коричневой грязной шерстью, медведь.

Шумно втянув воздух затрепетавшими ноздрями, вдыхая аромат жертвы, Грэйз тяжелой поступью подходил ко мне.

«Молчи, Лив, молчи, только не визжи», — уговаривала я себя — «не доставляй им такого удовольствия». А у самой от ужаса, между лопаток стекали ледяные капли.

Медведь приблизился и, размахнувшись, рассекая когтем тонкую кожу на губах, свалил меня лапой в мокрую глину. Навис сверху, и обнажая желтые кривые клыки, прорычал гнилостной вонью, прямо в лицо.

«Ах, как же больно Вот ведь гад!» — простонала я про себя. Место пореза жгло и пульсировало. Чего там говорил этот принц? Прогнать его?

Тишина, заглушенная тяжелым дыханием зверя, прорывалась ободряющими криками и улюлюканьем стражников и подрагивавшего от возбуждения Зигмунда. Стивник тоже обернулся, держа руку на мече, и напряженно всматривался в нашу неравную схватку.

— Сожри ее! Давай! — гнусавил кровожадный принц.

— Сожри! Сожри! — вторили ему стражники.

Кольцо горело, обжигая безымянный палец, воспылало и сердце — ненавистью к этим диким людям и вонючему чудовищу.

— Пошел вон, «Груффало» недоделанный! — сипло прохрипела я, ведь грудь была сдавлена могучей лапой.

Медведь удивленно взглянул на обреченную жертву, то есть на меня и застыл.

«Так, хорошо», — жертва мучительно соображала, что говорить дальше.

— Отпусти меня, косолапое недоразумение! — осмелев, приказала я.

Грэйз вопросительно рыкнул, но лапу с груди убрал.

— Не знаешь, кто такой «Груффало»? Монстр, вроде тебя, только похуже! Его в моем мире в мультиках показывают! — несла я чушь, чтобы не чокнуться от страха. — У него острые когти, желтые клыки, ядовитые шипы и вонючая бородавка! Так что убир-р-райся, пока не позвала его!

Это было невероятно, но медведь послушался — поднялся с земли, рыкнул на прощание и, смешно прихрамывая, воротился в лесную чащу. Я лежала и не могла пошевелиться. Храбриться-то горазда сколько угодно, но в реальности даже подняться сил у меня сейчас не было.

Зигмунд, злой и разочарованный отсутствием зрелища, подлетел ко мне с такой яростью, что думала — пнет с досады, и заорал дурным голосом:

— Эй, Лордонов Грэйз, ты совсем зажрался? Или, как мой братец, девчонок грызть не желаешь?

— Отойди от нее, — Стивник оказался рядом, наверное, тоже думал, что братец растерзает вторженку вместо чудовища. — все, Зигмунд, свое слово я сдержал. А то, что Грэйз ее не тронул — меня не касается.

Черноглазый принц нагнулся ко мне и протянул руку. Я обиженно отвернулась, не собираясь больше никому подчиняться. Ох, зря я это сделала — теперь намокла не только спина, но и правый бок.

— Признайся, — насмешливо прогнусавил Зигмунд, с каким-то нехорошим интересом разглядывая меня — тебе просто девица приглянулась.

— Лучше уйди! — тихо рыкнул Стивник.

Неожиданно он подхватил меня на руки и, невзирая на возражения, потащил в сторону своего коня. Помог оседлать лошадь, придерживая за талию, взялся за поводья. Скакуны вскоре перешли на галоп. Волосы мои совсем расплелись и вольготно развевались на ветру. Ну, хоть просохнут, да глина спадет — пыталась я быть оптимисткой. Чудом поймала едва не слетевшую резинку и одела на запястье на манер браслета.

Некоторое время Стивник молчал, но понаблюдав за манипуляциями с волосами, поинтересовался:

— Ты как?

— Так, как-будто меня только что не съел медведь, — едва слышно, но со злостью ответила я.

— Не съел же, — улыбался принц.

Гад такой, еще и веселится! Конечно, хорошо ему сейчас насмехаться. Отдали бы его вместо меня в жаркие объятия местного «Груффало», тогда и я, возможно, посмеялась бы от души!

Внезапно его ладонь, придерживавшая меня, соскользнула с талии прямо в прореху на куртке и нырнула под футболку. Я вздрогнула, почувствовав, как наглые теплые пальцы запорхали вдоль позвоночника вверх до лопаток и задохнулась от его наглости.

— Ты чего себе позволяешь? — возмутилась я, обернувшись.

— А что я такого делаю? — его невинному взгляду мог бы позавидовать младенец.

Между тем, нежные подушечки его пальцев, достигнув затылка, медленно спустились вниз и застыли на пояснице. Надеюсь, ремень джинсов защитит мою, вечно жаждущую приключений, часть тела от посягательств этого наглого принца.

— Сначала чуть монстру на обед не скормил, а теперь помассировать решил? — немного придя в себя после внезапной ласки, запоздало возмутилась я.