Кое-как Селиванова смогла унять разбушевавшуюся подругу.

– Ты-то себе когда парня найдёшь? – спросила Ира Оксану.

– Когда придёт время, тогда и найду! – огрызнулась Воробьёва. – В отличие от тебя, я не собираюсь тянуть с браком!

Жизнь вошла в привычную колею: Петя работал то днём, то ночью, Ира пропадала в мебельном салоне посменно, и видеться они стали реже.

Однажды Колесников ей позвонил.

– Ирка, ты дома? – спросил он, не поздоровавшись.

– Дома, – ответила она.

Наступал вечер, Селиванова только что пришла с работы и едва успела ополоснуться в ванной и одеть халатик.

– Сейчас зайду! – бодрым голосом пообещал Пётр.

Через сорок минут он позвонил в дверь, Ира открыла. Возбуждённый Петя стоял в костюме и с букетом огромных тёмно-красных роз в руке.

– Можно? – спросил он.

– Проходи, – отступила в сторону Селиванова.

– Я это…, – он усмехнулся и взъерошил свои курчавые волосы, – не знаю как сказать.

– Ну? – подбодрила его Ира.

– В общем, выходи за меня! – выпалил он и протянул ей букет. – На колено встать?

– Обойдёмся без колена! – рассмеялась она, беря цветы.

– Ну так как? – поднял брови Колесников. – Замуж за меня выйдешь?

– Я не могу вот так вдруг! – только и могла ответить Селиванова. – Вваливаешься ко мне вечером с цветами…

– Ничего себе вдруг! – воскликнул он. – Это надо было сделать давно, да всё как-то времени не было, туда-сюда.

– Ну что же, давай поженимся! – ответила Ира и поцеловала Петю в щёку. – Чай будешь?

Они прошли на кухню, Селиванова поставила чайник на плиту, а цветы – в вазу.

Самолёт тряхнуло в воздушной яме, и Ирина очнулась от воспоминаний. Греческая стюардесса, улыбчивая, внимательная и с крупным носом, катила перед собой тележку со стаканчиками спрайта и кока-колы.

Взяв кока-колу и улыбнувшись гречанке, Селиванова глянула в иллюминатор. Внизу среди зеленеющих полей и состоящих из аккуратных домиков коттеджных посёлков змеилась блестевшая в солнечных лучах речушка. Зелёное пространство пронизывали чёрные и коричневые ниточки дорог, солнце в небе светило так же ярко и весело.

Розовощёкий сосед заснул, очки сползли на кончик его носа, но рука уверенно держала сборник судоку и ручку.

Ира вернула бортпроводнице стаканчик, поблагодарив её по-английски. Странное дело: греческие стюардессы, работавшие на прямых рейсах Москва-Родос, совершенно не знали русского языка.

Селиванова снова уставилась в иллюминатор.

Да, как-то обыденно и беспафосно получилось у них с Петром: «Выходи за меня!», «Ну что же, выйду!» – и пошли пить чай. Наверное, так и надо – чтобы жених и невеста были давно знакомы и привыкли друг к другу. Тогда и семейная жизнь потечёт так же размеренно и предсказуемо. Дети пойдут…

Ирина задремала. Ей снились суровое лицо Оксаны и улыбающееся лицо Пети. Какие же они разные люди, а оба – её близкие друзья! Бывает же!

– Девушка, девушка! – осторожно толкнул её в плечо сосед. – Просыпайтесь, обед!

Стюардессы везли по узкому проходу тележки, уставленные подносами с горячим питанием. Селиванова из спинки следующего за ней кресла откинула столик и поставила поднос перед собой.

Один вид стандартного обеда авиакомпании «Аegean airlines» поднял настроение: жестяная ванночка с макаронной запеканкой с сыром и фаршем, треугольничек плавленого сыра «Президент», порционное масло, булочка и козинака из кунжута. В качестве закуски был мягкий соленый сыр с острой оливкой и кусочками перца.

Минут через двадцать гречанки разнесли чай, горячие напитки и кофе из кофейника. Салон лайнера наполнился приятными уютными запахами.

– Так можно жить! – весело подвёл итог обеду жизнерадостный сосед. – Что сейчас пролетаем?

Он перегнулся через Селиванову и посмотрел в иллюминатор:

– Эх, жаль, не видно! – с досадой проговорил он. – Когда будем лететь над морем, скажите мне, хорошо? Люблю себе нервы пощекотать!

– Чем же, интересно? – удивилась Ира.

– Летишь, бывало, над морем, – поделился соображениями мужчина, – конца и края его не видно. Вода рябая и блестящая. А если упадём в неё? На суше хотя бы есть какой-то шанс выжить, а в воде – бульк, и тебя нет!

– Не понимаю, зачем об этом думать! – с недоумением проговорила Селиванова. – Даже статистически вероятность гибели в авиакатастрофе приближается к нулю. Не стоит портить себе жизнь такими мыслями.

– Что вы, девушка! – улыбнулся сосед. – Такие мысли наоборот украшают наше существование, заставляют испытывать острые эмоции и ценить то, что имеешь.

– Наверное, вы для этого и летаете на самолётах? – предположила Ира. – Разрешите, я выйду.

Мужчина поднялся, пропуская её. Селиванова прошлась по проходу между креслами, разминая затёкшее тело. Всё-таки сидеть без перерыва почти три часа ей было непривычно.