– Лихо ты ее, - уважительно протянул Гастон.

Лизетта пожала плечами. Мол, невелико искусство – ставить на место недалеких тёток.

…«Второй человек» появился еще часа через полтора, когда Гастон откровенно зевал, а супруга плелась позади, бурча под нос. Огонёк не обращала на отсутствие энтузиазма внимание. Шлепала босыми ногами по начищенному до блеска полу и крутила головой, изучая всё и вся. Сначала скрипнула дверь, затем раздался собачий лай, а следом грозный окрик, приказывающий замолчать.

«Герцог!» - промелькнуло в голове Гастона. Вышел из библиотеки в компании любимого охотничьего пса Георга.

И это было странно. Не появление хозяина с собакой, вовсе нет. Наоборот, шанс встретить господина, засиживающегося допоздна, значительно превышал все остальные. Однако Гастон считал, что Его светлость окажется тем самым «третьим человеком». Кому еще, как не герцогу Винзуру – любителю путешествовать по «заграницам», прятать ценный чужеземный магический медальон.

Но вот, поди ж ты…

– Так-так, - протянул герцог, заметив троицу. – Не сидится вам в спальне.

– Вы ж сами сказали, днем не появляться, - ответила Лизетта ворчливо. – А когда мне выходить-то? Да и Огонёк скучает. Захотелось ей погулять.

Герцог скривился.

– Хочешь сказать, что она сегодня мало развлеклась? Мы едва без ужина не остались из-за выходки сумасбродной девчонки.

– А мы без завтрака и обеда. И не едва, а по-настоящему.

Лизетта и герцог сердито взирали друг на друга, вот-вот искры полетят. Гастон предпочитал помалкивать. И так со всех сторон виноват. Зато пес Георг, последние минуты подозрительно принюхивавшийся, вновь громко залаял. На Лизетту. Да так, что она подскочила. Лосиный запах-то не выветрился до конца, а собака охотничья.

– Тихо! – приказал герцог псу и погрозил пальцем Гастону. – Заканчивайте эти ночные бдения. По ночам жену ублажать положено, а не выгуливать. Понял?

– Угу, - буркнул тот, отводя взгляд.

А сам подумал: «Ублажать? Да ни в жизнь!»

Щеки Лизетты и вовсе раскраснелись от смущения и негодования, что не укрылось от пристального герцогского взгляда.

– Тьфу! – не выдержал он и махнул рукой. Мол, что с этой парочки взять…

Прогулка продолжилась, а Гастон крепко задумался. Не о словах герцога о совместных ночах с фиктивной женой, а о нем самом. Что же получается: единственный подходящий кандидат в хранители медальона ни сном, ни духом? Но если не он, то кто? Не сыновья же, в самом деле. А, может, жена? Женщины – они такие, умеют и секреты хранить, и интриги хитроумные плести. Почище мужиков. Вон ведьма Клотильда годами самого императора за нос водила, притворяясь Лизеттиной воспитательницей.

…Время шло и шло, а третий встречный как сквозь землю провалился. Ну, или сквозь пол. В конце концов, бродить по замку подустала даже Огонёк. Плюхнулась на диванчик в главной гостиной. Гастон с Лизеттой устроились в креслах. Оба невольно посмотрели в сторону окна. Ночное небо посерело, готовясь распрощаться с мрачными оттенками и поприветствовать зарю. Все шло к тому, что треклятый третий окажется не полуночником, а самой ранней пташкой в замке.

– Хочу побывать на ярмарке, - неожиданно объявила Огонёк. – Наши, кто в городах жил, говорят, там весело. Много сладостей и эти… как их…на которых дети крутятся.

– Карусели, - подсказал Гастон.

– Ага. Они самые. Хочу.

– Сходим. Завтра. Ярмарки только по воскресеньям устраивают.

Огонёк расцвела от радости и предвкушения. Пусть и лесная девчонка, но ребенок – везде ребенок. А Лизетта приуныла. Ей-то придется в апартаментах торчать. Кто ж корову иль дракона на ярмарку пустит, а по ночам та не работает. Ох, что бы такого потребовать в качестве компенсации за вынужденное одиночество?

– Шшшш, - Гастон приложил палец к губам, прежде чем жене пришла хоть одна дельная мысль. – Кто-то идёт.

Он не ошибся. Да только появление этого «кого-то» чуть не довело до удара. Ну, или, как минимум, заикания. «Третий человек» вошел в гостиную уверенной походкой. Почти хозяйской. Он имел на то право. Да, замок принадлежал не ему, но когда ты командуешь огромным штатом прислуги, то и ведешь себя как персона важная и влиятельная.

– О-о-отец? – пробормотал Гастон и замолчал. Утратил дар речи. Полностью. И, кажется, впервые в жизни.

Уильям Ла-Пьер глянул на сына и компанию без тени удивления. Скорее, с досадой. Особенно прожигающий взгляд достался Лизетте. Не спасли положение ни человеческий облик, ни привлекательная внешность. Он ничего не сказал. Поджал губы и ушел, звеня связкой ключей. Отправился отпирать закрытые на ночь двери. Предпочел выполнение обязанностей общению с молодыми родственниками и их маленькой «помощницей».

«Безумие», - пронеслось в голове Гастона.

Отец попросту не мог быть хранителем магического медальона. С какой стати?

С другой стороны, это открытие – не самое безумное за последние дни…

****

Гастон шел по замку и не мог отделаться от мысли, что за последние часы стряслось нечто важное, касающееся лично его. А как еще объяснить, что все пялятся и хихикают, будто у него рога выросли. Гораздо оригинальней, чем приходилось наблюдать у Лизетты.