И этот… крокодил в медалях.

— А мы долго ждали? — спросил муж со своей фирменной улыбочкой. Он считал Кевина подходящей партией для дочери. Надёжной каменной стеной и цербером в одном лице. А так же состоявшимся, уверенным в себе мужчиной, который сколотил свой капитал, заранее подстелил соломку к моменту ухода из спорта и знал, с какой стороны мажется масло на хлеб.

И как соблазняются маленькие девочки!

Восемнадцать — не такой уж разумный возраст! Она потеряла голову от его самоуверенности, требовательности, от его стального характера и каменных мышц, светских надменности и опытности.

Моё материнское сердце не желало отпустить маленькую птичку в пасть льва. Именно так я воспринимала их отношения. И с замиранием сердца открывала её инстаграм, проверяла, всё ли у них там прилично. Хотя прекрасно осознавала, что…

Не хочу даже думать!

Нет, нет, нет, это их дела. Она взрослая и вправе принимать решения самостоятельно, а так же жить половой жизнью…

Так, что там спрашивает муж? Долго ли мы ждали, прежде, чем связать себя узами брака?

— Мы ждали ужасно долго! — произнесла в сердцах. — Хорошо, мы расставались только на рабочий день. Я за те три недели вдали от тебя едва с ума не сошла.

Святослав выгнул бровь и мне это явно должно было о чём–то сообщить, но мозг отказывался функционировать — я фонтанировала эмоциями и не прислушивалась к доводам рассудка.

— А они живут на разных континентах, у него гражданство другой страны, которое нашей принцессе сделать без брака долго, нудно и проблематично. Он прилетает в межсезонье, а всё остальное время она скучает и рыдает в подушку после разговоров по скайпу.

— Можно было перевестись, подобрав ей другое учебное заведение, зачем сразу выходить замуж? — настаивала я на своём.

— Может, потому что они любят и не хотят расставаться? — вкрадчиво уточнил Свят.

— Ерунда! — отмахнулась я недовольно. — Алина не настолько романтична.

— Это ты, милая, я смотрю, совершенно утратила связь с романтикой. Кажется, настало время взять очередной отпуск и сбежать за Полярный Круг. Только вдвоём.

— Но как же мальчишки? Они с удовольствием увидели бы белых медведей, покормили их сгущёнкой. Помнишь…

— Рита, — особенным тоном произнёс муж, и я замерла. — Милая, ты совсем заработалась. Да и я тоже. Мальчишки уже выросли и вполне могут пожить под присмотром наших жениха и невесты, а те пусть потренируются, посмотрят, как ужасно растить детей, возить их в шесть утра на лёд, помогать делать уроки и отвечать на идиотские вопросы, задаваемые в самые неудобные моменты, даже если двери спальни закрыты на все замки, а телефоны в беззвучном режиме. Но с постоянно моргающими индикаторами от сотни сообщений в два часа ночи.

— Может, и со своими детьми тогда не станут торопиться! — радостно ухватила я замысел мужа за хвост и поддержала.

— Именно. Так что предлагаю повесить на сладкую парочку твикс этих прохвостов, пока Кевин здесь, и сбежать. Только ты и я. Никакой сотовой связи. Никаких дел. Только любовь и страсть. А про Заполярье я пошутил, если что, выберем что–нибудь ленивое и тёплое, ласковое, где ты сможешь ходить голенькой и радовать мой взгляд своими сладкими округлостями.

Сказано — сделано. За что уважаю мужа, так это за то, что слово у него никогда не расходится с делом. Пообещал любить и заботиться всю жизнь — любит и заботится. Сказал, будем вдвоём и только вдвоём — через несколько дней, уладив срочные дела, мы уже находились на великолепном круизном лайнере. Который, впрочем, особо не рассмотрели, зато с каютой ознакомились на славу, особенно с горизонтальными её поверхностями.

Беременная третьим сыном Машка, узнав о нашем родительском демарше, звонила и просила рассказать, как нам там хорошо, ругалась на Виктора, который не может подарить ей маленькую красивую доченьку, а из вредности награждает исключительно сыновьями, и рекомендовала завести нам ещё одного ребёнка, напоминая, что только ради меня рискнула родить первого, так что мой святой дружеский долг тоже страдать и мучиться, напоминая перезрелый арбуз.

Я хохотала и отказывалась, а вот Святослав неожиданно притих и никак не прокомментировал наш разговор, хотя обычно любил подколоть или съязвить.

— Очень непривычно отдыхать без детей, — произнёс муж, поглядывая на мои обнажённые колени.

Я сидела в коротенькой шёлковой пижаме на личной, закрытой от посторонних взглядов террасе, и пила кофе, наслаждаясь рассветом. Первые двое суток мы не следили за временем и сегодня проснулись удивительно рано, решив насладиться помимо друг друга ещё и прекрасными морскими видами.

— Непривычно, но так здорово, — едва не пропела я. — Мы так давно не были только вдвоём. Утром. Днём. Вечером. Ночью. Даже не думала, что так скучаю по тем временам, когда можно было вести себя непозволительно громко и не бояться быть услышанной. У меня иногда складывается ощущение, что дети боятся конкуренции, поэтому просыпаются по ночам в самый неудобный момент или прибегают в панике с трагической историей, что они не подготовились к ОБЖ.

Мы дружно расхохотались, потому что таких историй в нашей родительской жизни был вагон и маленькая тележка. Хотя какой вагон? Целый состав!

— Люблю, когда ты кричишь во время секса. Заводит неимоверно.

— В оперную певицу играть не будем, у меня голоса нет, — тут же сообразила я, куда клонит любимый мужчина. — Предлагаю что–нибудь другое.

— Что?

Ох, этот его взгляд. Хорошо, я сижу, потому что колени стали ватные–ватные. Если после рождения Алины мы продолжали безудержно предаваться страсти, то с появлением активных и непоседливых погодок–сыновей личная жизнь несколько поутихла. И сейчас мы отрывались как в старые добрые времена. И реакция организма была прежней, острой и безжалостной, мгновенной.