— Там было классно. Я всегда любил играть и, когда другие дети ныли и рыдали, с огромным удовольствием разучивал гаммы и даже объяснял другим. В детстве, не поверишь, мечтал быть учителем музыки.

Мы шли по плохо очищенным от снега дорожкам, обходя особо скользкие участки и крепко держались друг друга.

— А вот и она, стоит, красавица, — с теплотой в голосе произнёс Святослав. — Отреставрировали. Выглядит совсем как раньше.

«Ну конечно как раньше. Её два месяца ремонтировали, чтобы было как раньше», — приговаривала я про себя, жмурясь от удовольствия. Он уже получает удовольствие! То ли ещё будет!

Я подмигнула хорошо знакомому сторожу и тот пропустил нас, бесшумно притворив калитку и спрятавшись в своей каптёрке.

Святослав крутил головой и улыбался. Рассказывал милые истории из детства и только на втором этаже сообразил, что что–то не так.

— Странная тишина, рабочий ведь день.

Он нахмурился, я же повела его дальше по коридору, к нужному помещению.

— Покажи мне свой класс. Где ты играл?

— Да вот мы как раз идём в ту сторону.

«Не может быть!»

Впервые я увидела нерешительность в этом большом, сильном, волевом мужчине. Заметила, как дрожали его руки. Как он помедлил, не смея коснуться протёртой тысячами рук медной ручки с причудливыми завитками узора.

И этот его взгляд на меня.

Удивительно доверчивый, наивный, восторженно–настороженный. Искренний.

Скрип двери. Его глубокий вздох. Первый шаг за порог класса, в котором маленький мальчик скрывался ото всех проблем. Мечтал. Жил. Впервые влюбился. Шаг в детство, отрочество и юность. Шаг в прошлое. И настоящее. В котором у него есть я.

— Никого. — Его голос звучит неожиданно хрипло.

— Проходи, я тоже хочу посмотреть.

Мы зашли в ничем не примечательный класс с высокими потолками и узкими высоким окнами. Наборный паркет на полу. Огромный чёрный рояль на небольшом возвышении.

— Почти ничего не изменилось. Даже шторы те же.

«Да–да, те же, конечно. Их всего несколько дней назад, наконец, доставили из Мурманска, где мы смогли их найти»

Машка лежала под столом, когда я ей рассказывала обо всех ухищрениях и обзывала меня дурочкой с переулочка, рекомендуя просто надеть красивое бельишко и соблазнить его на том самом рояле.

— Ритуля, ты зря так напрягаешься. Если бы он хотел, просто съездил бы в эту школу и дело с концом, — хохотала она, набирая номер швеи, которой нужно было перешить шторы согласно фотографии из альбома. Я его бессовестно выцыганила у мамы Святослава едва ли не в день знакомства.

— Ты не понимаешь, Машуля. Он мог бы, но никогда не стал бы этого делать. Такой человек. На развлечения у него нет времени. На свои хотения — тоже. Но ты бы видела, с какими глазами он мне о ней рассказывал!

И сейчас всеми органами чувств, включая пресловутое шестое, ощущала — я всё сделала правильно. Никакое бельё, дорогие запонки или билеты на чемпионат мира по футболу не сравнятся с этим. Он может купить всё, что угодно. Абсолютно всё, что захочет. Но никогда не стал бы тратить время на «ерунду», от которой сейчас натурально балдеет.

Святослав подошёл к окну, улыбнулся своим мыслям. Прошёл в центр комнаты и зачем–то попрыгал.

— Скрипит. Скрипит, как и тогда. Надо же, столько лет прошло.

Впервые он делился чувствами и эмоциями не скупясь. Не скрываясь. Открыто и честно. Впервые улыбался совершенно счастливой улыбкой. Недоверчиво смеялся, будто не верил, что в состоянии испытывать такие сильные чувства.

— И рояль всё тот же.

— Сыграй что–нибудь.

— Я ведь правильно понимаю, мы здесь одни? — вдруг с хитринкой в глазах спросил Свят.

— В этом помещении — да. Его проверила служба безопасности.

— Ты умеешь делать подарки, Рита. Спасибо. Я… не передать словами, как мне нравится здесь находиться.

— Это лишь часть подарка.

Я скинула шубу на ближайший стул и прошла, развязывая тесёмки на поясе. Короткое чёрное платье со строгим верхом за пару секунд превратилось в откровенно пуританское. Учительское.

Скрутить волосы, воткнуть две декоративные китайские палочки, чёрные, лаковые, с золотыми драконами. Надеть спрятанные в сумочке до нужного момента узкие очки в роговой оправе.

— Драгомиров! Chi Mai Морриконе! — строго приказала я.

— О–о–о… Рита… Я люблю тебя!